Этот костюм, американские ботинки с чудовищной толщины бумажными подошвами, плоские часики в браслете, охватывающем тонкое запястье, какой-то общий, специально спортсменский и в то же время профессиональный, колорит сразу убедил Дину, что новый спутник не принадлежит к обществу, в котором она за этот год вращалась в Индии. Вместе с тем лицо пассажира показалось ей странно знакомым, и она не только не выразила негодования по поводу того, что он не стесняется пристально смотреть ей в лицо, но, забыв свой смех и смущение, сама пристально уставилась на него, напряжённо припоминая, где она его видела. Старик Сметанин, разбуженный смехом дочери, протирал глаза, высунулся в окно и тоном настоящего англичанина выпустил:
— By love!.. А ведь Аллагабад мы с тобой проспали!..
— Кажется, что так! — ответила Дина и, покосившись на нового пассажира, прибавила по-русски: — Можешь себе представить, я думала, это ты на меня смотришь, — и расхохоталась прямо в физиономию этому юному арлекину.
Дальнейшие слова застряли у Дины в горле, так как в эту минуту «клетчатый арлекин», как она окрестила про себя пассажира, с самым вежливым видом снял свою «спортсменку» и, обращаясь непосредственно к ней, сказал на чистейшем русском языке без тени какого-нибудь акцента:
— Приношу глубочайшее извинение, сударыня, что разбудил вас своим бесцеремонным взглядом, но… мне сразу, как только я вошёл в купе, бросилось в глаза необыкновенное сходство ваше с женщиной, с которой я уже встречался, при обстоятельствах… не совсем обыкновенных. И теперь, когда вы заговорили, я убеждён, что не ошибся.
Не отдавая сама себе отчёта в том, что она делает, Дина порывисто схватила незнакомца за руку и прерывающимся от волнения голосом, не обращая внимания на отца, остолбеневшего от изумления, крикнула:
— Вы! Но не может же быть… Вы же… умерли!
— Как видите, нет! — ответил пассажир, наклонившись, чтобы поцеловать её руку, видимо глубоко тронутый её волнением и взволнованный втайне не менее её самой. — Как видите, жив и здоров… Вы не откажете представить меня вашему супругу! Впрочем, что я? Ведь и вы же не имеете обо мне, собственно, определённого представления.
— Какому супругу? — изумлённо обернулась Дина, всё ещё не выпуская руки пассажира. — Ах! Вот что! Папа! Вы — в роли моего супруга… Можете себе представить.
Старик Сметанин, с изумлением наблюдавший всю эту сцену, с большим ещё удивлением заметил, как сразу просветлело открытое молодое лицо незнакомца при последних словах его дочери.
Он с благодушным достоинством повернул к соседу лицо, не совсем ещё оправившееся от сна в утомительной напряжённой позе, потянулся через диван и сказал, протягивая руку: