— Adieu, mon brave!..[7]
Сладкая и вместе жуткая спазма сдавила Беляеву горло, и, не стыдясь слёз, брызнувших у него из глаз, он распахнул дверь телеграфной будки.
Быстрым взглядом специалиста окинул он рукоятки выключателей, колесо пишущего прибора, ключ и пару резонаторов на ременном венчике. Та же обстановка, в которой ему приходилось работать прошлым летом в Кронштадте и в Нарве на практике.
Привычным движением нахлобучил он на уши резонаторы и, усевшись в кресло за аппаратом, придавил ключ.
— Кр-р-ш-ш! — словно огромным ногтем проскребло в резонаторах. Аппарат действовал, и огромная искра рванулась в темноту с вершины телеграфной мачты «Фан-дер-Ховена».
Беляев выправил ленту пишущего прибора и, наклонившись к рупору телефона, окликнул капитана. Через минуту снизу раздался ответный звонок.
— Я слушаю, — прокрякал в раковине изуродованный телефоном голос.
— Аппарат в исправности, мсье! — радостно сообщил Беляев. — Прошу точно определить положение… Шестнадцать, четыре минуты?.. Слушаю, мсье! Будьте покойны. Да!.. Сейчас начну вызов!..
— Я вам больше не нужен?! — крякнул в телефон снизу голос.
— Думаю, что нет, мсье!.. Динамо работает пока отлично… Я думаю, не нужны… Спасибо! Будьте покойны, я справлюсь.
Раковины телефона висели у него ещё на ушах, и ему было слышно, как на командирском мостике треснул сухой отрывистый выстрел. Но раздумывать над этим было некогда.
Снова нахлобучив на голову шлем с телеграфными резонаторами, Беляев завёл часовой механизм пишущего прибора и, впившись в рукоятку ключа, отрывистыми толчками принялся выстукивать сигнал бедствующего судна.
— Та-ап тап!.. — щёлкнул внезапно в резонаторах новый незнакомый звук. — Тап-та-ап… тап-та-ап…
Боясь верить своим ушам, Беляев нажал клавишу и тотчас же с восторгом убедился, что на ленте пишущего прибора появились значки.
— М-м-м… «Морской код», — разбирал он с трудом от волнения. — Британик. Нью-Йорк — Соутгемптон. White Star… Кто вызывает?
— Кр-рах-х! — с треском вспыхнуло в резонаторах.
— «Фан-дер-Ховен». Роттердам — Зондский архипелаг, — тщательно выстукивал Беляев ответ. — Курс Гибралтар. 16°4 W. 48° N. Наткнулись на лёд. Пробоина в носу. Пассажиры и экипаж на гребных судах. На борту, кроме меня, капитан Фан дер Ливен… Да… Сейчас справлюсь…
— Капитан! — рявкнул Беляев в телефон вне себя от восторга. — Держу на аппарате линейный пароход. Спрашивает, сколько продержимся… Капитан!..
Гробовое молчание царило на мостике. Легонько потрескивали в резонаторах вспышки от толчков судна. Слышно было в телефон, как где-то на палубе хлопает и плещется вода.