— Лоуэлл сказал тебе, что я был подозреваемым?
— Он мог и не говорить. И я задаю тебе эти вопросы не потому, что подозреваю тебя. Ты солгал насчет той ночи…
— Я оберегал Люси. Тебе это известно.
— Мне известно то, что ты мне говорил. Но встань на мое место. В этом расследовании главное для меня — объективная позиция. Никаких пристрастий или предвзятости. На моем месте ты бы не задал этих вопросов?
Я задумался.
— Все понял, выкладывай. Спрашивай, о чем хочешь.
— Твоя сестра беременела?
Я только молча таращился на нее. Вопрос просто лишил меня дара речи от изумления. Возможно, она этого и добивалась.
— Ты серьезно?
— Да.
— Почему ты спрашиваешь?
— Пожалуйста, просто отвечай.
— Нет, моя сестра не беременела.
— Ты уверен?
— Думаю, я бы знал.
— Неужели?
— Не понимаю. Почему ты об этом спрашиваешь?
— Иногда девушки скрывают беременность от близких. Ты это знаешь. Помнится, девушка, фигурант одного нашего дела, не знала, что беременна, пока не родила. Помнишь?
Я помнил.
— Послушай, Мьюз. Я задаю вопрос как начальник. Почему ты спрашиваешь о беременности моей сестры?
Она всмотрелась в мое лицо, ее взгляд полз по коже, как склизкий червь.
— Заканчивай с этим, — бросил я.
— Это не твое дело, Коуп. Ты это знаешь.
— Ничего я не знаю.
— Знаешь-знаешь. Парадом по-прежнему командует Лоуэлл. Это его расследование.
— Лоуэлл! Да он не ударил пальцем о палец с того момента, как восемнадцать лет назад арестовали Уэйна Стюбенса.
— И однако это его расследование. Он им руководит.
Я не знал, как мне все это понимать.
— Лоуэллу известно, что Джил Перес был жив все эти годы?
— Я изложила ему твою версию.
— А почему ты вдруг засыпаешь меня вопросами о беременности Камиллы?
Она промолчала.
— Ладно, поступай как считаешь нужным. Но учти, я пообещал Гленде Перес, что постараюсь, насколько возможно, обойти ее семью стороной. Скажи об этом Лоуэллу. Может, он позволит тебе и дальше участвовать в этом деле. Тебе я доверяю гораздо больше, чем сельскому шерифу. И самое главное — Гленда Перес утверждает, что моя сестра вышла из леса живой!
— А Айра Силверстайн сказал, что она умерла, — напомнила Мьюз.
Ее лицо более не напоминало каменную маску. Я пристально посмотрел на нее. Она пыталась выдержать мой взгляд, но все-таки отвела глаза.
— Что, черт побери, происходит, Мьюз?
Лорен встала. За ее спиной открылась дверь. Вошла медсестра. Поздоровавшись, надела мне на руку манжету аппарата для измерения давления, начала накачивать воздух. Мне в рот она сунула термометр.
— Я сейчас вернусь, — сказала Лорен и вышла.
Термометр торчал у меня изо рта. Медсестра считала мой пульс. Должно быть, сердце билось чаще положенного. Я попытался позвать даже с термометром во рту.