– Бессовестная ложь! – вскипел владыка.
– Шучу, – успокоил владыку бес. – Наш договор был заключен гораздо раньше, когда церковь обещала не вмешиваться в земную несправедливость и лишь утирать слезы. На аверсе церковных денег было написано – кесарево, а на реверсе – Богово.
– Да ты настоящий эрудит!
Владыка срезал скотч и откинул крышку. Из рукомойника показался страшный кровавый глаз, и казалось невозможным, чтобы такое объемное, как облако, чудовище, да еще с рогами и копытами, оказалось затиснуто в алюминиевую капсулу.
– Чудны дела твои, Господи, – прошептал Владыка, наблюдая извивы гигантского тела, похожие на пиротехнический дым и, кажется, не обладающие упругостью.
– Отдай попишку! – немного расправившись, потребовал дракон. – Он наш!
– Изыди, сатана, я не знаю тебя! – Владыка защитился золотым нагрудным крестом от дымного смрада.
Дракон выполз в окно, оставив по себе темный густой чад, и вскоре превратился в синюю тучку в западном окне.
Весть о том, что Самойлу уже отпели, быстро облетела окрестные дворы. В дом Александры доставили новую партию бутылей и банки с самогоном, заранее запертые в бане ради сохранности. Их деликатно сгрузили под столом, чтобы не бегать далеко, но Самойло все не умирал. Вопреки всеобщему ожиданию, ему даже становилось лучше.
Среди возбужденных, но пока вежливых земляков бродил Макар. Задумчиво глядя на желтоватый, с грязным осадком самогон, он то ли молился, то ли бредил. Потом по очереди прикоснулся к каждой банке, словно прощаясь.
– Не удалось хлебнуть за помин души, так выпьем за здравие! – провозгласил мужик по прозвищу Шафер. Когда-то он был дружкой на свадьбе у молодых тогда еще и Сани и Самойлы и с тех пор не забывал навещать их семью и в радости и в горе.
Банки вынырнули из-под стола и торопливо залетали над стаканами. Счастливое бульканье наполнило избу незадавшейся вдовы.
– Ё-мое! Да там вода! – первым завопил Шафер, и все общество, возмущенно отплевываясь, подтвердило наличие в стаканах и рюмках родниковой воды.
– Это Погорелиха, змиева душа, напиток подменила, – сообщила какая-то всезнающая бабенка.
По-трезвому резвые мужики через пять минут приволокли на расправу известную всему поселку самогонщицу. Старушонка клялась и божилась, что чистый спирт и семьдесят килограммов сахара она добросовестно перегнала в наилучший первачок.
– Отставьте ее, это я сделал! – тихо сказал Макар.
– Так что ж ты творишь, антихрист проклятый, – напустилась на него Погорелиха.
– И впрямь антихрист!
– Святой Исусе воду в вино обратил, а этот совершил обратное превращение!