Тонкая рука легла на его плечо, и нить воспоминаний оборвалась. Он ощутил исходивший от пальцев аромат сушеных трав и чего-то еще, пахнувшего непривычно, но приятно.
— Рахи! Очнись, Рахи! Что с тобой? — голос был негромок, тверд и явно принадлежал мужчине. Одинцов открыл глаза. Над ним склонились двое; их лица озаряло пламя глиняного светильника, что мерно покачивался на цепочке у потолка. Старик с бритым подбородком — это его ладони пахли так странно, — и скуластый рыжеватый парень лет двадцати пяти. Нос у скуластого был слегка свернут набок, пухлые губы приоткрыты, маленькие глазки хитро поблескивали.
— Гляди, бар Занкор, смотрит! Смотрит, клянусь пупком Лефури! — На лукавой физиономии скуластого расцвела улыбка.
— Смотрит, но что видит… — недовольно пробормотал старик, пристально всматриваясь в зрачки Одинцова. — Ну-ка, Чос, бездельник, не заслоняй мне свет! — Молодой отодвинулся, и сухие пальцы уверенно ощупали лоб лежащего. — Рахи, ты меня слышишь? Или эта крыса Рат вышиб тебе последние мозги?
Так, отметил Одинцов. Значит, тот сукин сын, врезавший ему под ребра, — Рат. Молодой и скуластый — Чос. Старик — бар Занкор. Внезапно в памяти всплыло его полное имя — Арток бар Занкор, целитель. И он совсем не стар… едва на шестом десятке… Скудный свет да игра теней добавили ему лет пятнадцать. Рахи? Видимо, Рахи — он сам. Странно! Странно, что его тут знают, но зовут чужим именем!
И этот Арток бар Занкор… Кажется, он, Одинцов, с ним неплохо знаком. Может быть, даже лучше, чем с Рахи, за которого его принимают… Видно, у этого парня неприятности с рыжим громилой Ратом. Серьезные неприятности, которые требуют вмешательства целителя… Врача? Нет, вряд ли тут есть настоящие врачи… Ну, ничего! Пусть этот туземный знахарь поставит его на ноги, и через пару дней Рат будет грызть палубу стагарта!
Слово выскочило неожиданно, как и полное имя целителя. Стагарт… Корабль, на котором он пустился в плавание… Нет, не корабль! Во всяком случае, не одно из тех судов, на которых когда-либо доводилось плавать Одинцову. Однако он прекрасно знал, что такое стагарт. Да, прекрасно! Это…
— Рахи, болван, да поразит тебя Шебрет бессилием от пупка до колена! — вдруг гаркнул целитель. — Я ведь вижу, что ты слышишь меня!
Одинцов слабо улыбнулся:
— Да, Арток.
— Темен путь богов, и для нашего Рахи он еще не свернул к Югу, — заметил Чос. Словно по волшебству в руках у него возникла миска, над ней вздымался аппетитный парок. — Жрать хочешь? — прозаически осведомился скуластый.
Одинцов кивнул, приподнявшись на локте. Чос потянулся к поясу, тихо лязгнул металл, и у губ Одинцова возник ломоть мяса, наколотый на тускло блестевшее лезвие. С внезапной жадностью он рванул кусок, прожевал, сглотнул. Чос уже протягивал чашу с кислым прохладным вином — запить. Под одобрительные кивки Артока Одинцов быстро разделался с едой и с облегченным вздохом снова вытянулся на спине.