В другие вечера Одинцов не отказывался распить бочонок пива с воинами осской сотни или прикончить бутылку-другую вина в компании Ильтара. Потом, когда гасли костры и на лагерь, окруженный стеной связанных цепями возов, опускалась тишина, он долго лежал в своей палатке, уставившись бессонным взглядом в потолок. Ему было о чем подумать.
Например, об истории с бар Гайтом, незадачливым ксамитским лазутчиком. Получалось, что секреты Ригонов интересовали многих: и Вика Матуша, покойного библиотекаря, шпиона бар Савалта, и других любопытных, наймитов восточной державы. Одинцов не сомневался, что в этой экспедиции за ним тоже приглядывают. Пара молодых офицеров из окружения бар Нурата выполняла эту работу довольно неуклюже, но с присущим юности энтузиазмом. Одинцов не исключал, что эти сопляки, сами того не ведая, служили лишь прикрытием для другого, более опытного шпиона. Однажды вечером, вскоре после визита джейдского сардара, его вызвал бар Ворт, командир орды ветеранов и первый помощник стратега. Разглядывая Одинцова маленькими колючими глазками, он начал выспрашивать про хайритов — не замышляют ли северные варвары измены или чего противозаконного. Одинцов ответил, что, пока в обозе не кончатся запасы спиртного, варвары будут свято хранить верность имперскому стягу, но за дальнейшее же он поручиться не может. Старый сардар скривился и раздраженно отослал его прочь; бар Ворт сам был верным поклонником бутылки, и возможная конкуренция со стороны двух тысяч здоровых хайритских глоток его не обрадовала. Запасы вина и пива в армейском обозе были велики, но не безграничны.
Впрочем, Одинцова не беспокоили все эти старания людей Савалта. Стражу Спокойствия полагалось иметь глаза и уши везде, и он их имел. Ну а руки… Дотянуться руками до Арраха бар Ригона, пока он оставался среди хайритов, не смог бы даже сам император Аларет Двенадцатый.
Одинцов, кстати, не раз размышлял и на эту весьма интересную тему. Что представлял собой айденский император, личность скорее божественной, чем человеческой природы? Являлся ли он на самом деле столь всемогущим, как то представлялось в официальной пропаганде? Доступ к нему имел крайне ограниченный круг лиц — семья, телохранители, пэры и высшие сановники. Возможно, он был пленником в собственном дворце, живым богом, подобным тэнно, императору средневековой Японии, за которого правил могущественный сегунат? Целитель Арток ничего не мог сказать по этому поводу, кроме одного: глава Ведающих Истину, пэр и знатный нобиль бар Сирт, допущенный к императорской особе, никогда не рассказывал об этих встречах.