Он задумчиво сдвинул брови и повернулся к Виролайнену. Бледные губы старика шевельнулись.
— Колеблетесь, полковник? Ну, я вас не неволю, все еще можно отменить или отложить. Это была не моя идея.
Одинцов покачал головой:
— Не надо ни отменять, ни откладывать, Хейно Эмильевич. Я готов. Пожалуй, мне даже интересно. Как первый раз в десант… в году этак…
Виролайнен скривился:
— Избавьте меня от ваших армейских воспоминаний, полковник. Я уже знаю, что вы герой. Нормальный герой… Это не я о вас сказал, это Шахов. Что же до всего остального… Условия вам известны: премия за каждую секунду сверх «черновской дюжины». Если продержитесь дольше полутора минут, поздравим с рекордом и еще одной премией. Ну а если пять… — Он развел руками. — Впрочем, смотрите по обстоятельствам. Я не берусь прогнозировать, где вы окажетесь и в какой… гмм… плоти.
— Я понимаю. Шахов мне все объяснил.
— Тогда вы знаете, на что идете, и мне остается добавить немногое. Вы, — академик ткнул в Одинцова сухим пальцем, — можете попасть хоть в космос, хоть в жерло вулкана, хоть в океан, но в любом случае ваша физиология будет приспособлена к внешней среде, так что гибель из-за ее враждебности исключается. Другое дело, шок… Гурзо вас инструктировала?
— Да, Хейно Эмильевич.
— Вот и прекрасно. Но я сомневаюсь, что вас ожидает что-то совсем уж необычное. — Теперь длинные тонкие пальца Виролайнена легли на лоб. — Видите ли, любезный Георгий Леонидович, здесь, в человеческом мозге, пятнадцать миллиардов нейронов, и эта величина вполне сопоставима с Галактикой — где, кстати, сто миллиардов звезд. Не всякая тварь вместит такое богатство. Поэтому я думаю… почти уверен… что вы либо окажетесь в сознании высокоразвитого существа, либо будете отторгнуты в течение мгновений. В последнем случае вы просто вернетесь назад. Вынырнете, как мы говорим. Это означает, что носитель попался неудачный.
Одинцов, будто прощаясь, поглядел на свои руки и спросил:
— С последним случаем ясно, а с первым? Если носитель будет подходящий, что тогда?
— Тогда действуйте по инструкции. Два первых пункта обязательны: осмотреться и ознакомиться с собственным телом. А после… после делайте что хотите, только останьтесь в живых.
Повернув голову, Одинцов бросил взгляд в зал. Техники исчезли, но медичка — кажется, ее звали Ольгой — все еще трудилась над саркофагом, подсоединяя к нему гроздья разноцветных кабелей. На балконе появился Шахов. Его окружал народ чинов повыше — психолог Гурзо, Сидней Браун, Федор Борхонов, бурят могучего сложения, спец по рукопашному бою, и другие инструкторы. В задних рядах толпились ходоки, и среди них — Костя Ртищев и Вася Шостак. Ртищев, заметив, куда он смотрит, помахал рукой.