Хейд в изумлении уставилась на Тристана:
— Что ты сказал?
— Ты прекрасно слышала, что я сказал.
— Да, слышала. И мне кажется, что ты пьян. Потому что только пьяный может болтать такой вздор.
— Ты посмела назвать меня глупцом?! — Ноздри Тристана раздувались от гнева.
— Ты сам исключил любое другое объяснение! — Отчаяние придавало Хейд храбрости. — Если бы я хотела убить тебя, то могла бы сделать это в конюшне.
— Ага! — воскликнул Тристан. — Значит, ты знала, кто я!
— Нет, не знала. Я только хочу сказать, что твои подозрения смехотворны.
— А зачем тебе понадобились эти фривольные игры в конюшне? — с усмешкой проговорил Тристан.
— Фривольные игры?! — Хейд побледнела. — В ту ночь я вовсе не приглашала тебя. Ты сам предложил помощь.
— Потому что решил, что ты в беде. Ведь ты тогда плакала. Но скажи, что ты делала ночью в конюшне?
— Я могла бы задать тебе точно такой же вопрос, лорд Тристан, — заявила Хейд, подбочениваясь. — Зачем ты туда прокрался в одежде простолюдина?
— Не твое дело.
— В таком случае и тебя не касается, почему я искала там уединения и утешения. В одиночестве. Я была там одна, — добавила Хейд. — Ты дважды обозвал меня девкой и шлюхой, и с меня довольно! Я ухожу!
Хейд сделала попытку проскользнуть мимо него, но он снова преградил ей дорогу.
— Ты мне так и не ответила. — Тристан сжал плечи девушки.
— Я не услышала вопроса, достойного моего ответа.
Он еще крепче сжал ее плечи, и по всему телу Хейд пробежали мурашки.
— Я здесь лорд, и ты обязана мне подчиняться. Не тебе судить, достойны мои вопросы ответов или нет.
Хейд молча отвела глаза. С каждой минутой слова Тристана ранили ее все больнее. Как он мог узнать о планах Найджела? Насколько пострадает Солейберт, если ему станет, известна правда? И что будет с ней, с Хейд, если Тристан узнает о том, что она обещала помочь Найджелу?
— Значит, ты не хочешь мне помочь? — спросил Тристан неожиданно. Хейд молчала, и он, едва сдерживая гнев, проговорил: — Что ж, очень хорошо. Возможно, тебе будет приятнее говорить в обществе твоего жениха.
И снова он потащил ее к ступенькам; однако на сей раз ступени вели не вверх, а вниз.
— Куда ты меня тащишь?.. — в страхе пролепетала Хейд.
— К твоему возлюбленному! — в ярости прорычал Тристан, спускаясь по узкой лестнице.
Лестница становилась все уже и все темнее. К тому же здесь было гораздо холоднее, чем наверху. Время от времени на стенах появлялись укрепленные в каменных держателях факелы, и их пламя затевало безумную пляску, когда Тристан, крепко сжимая руку девушки, проходил мимо.