Но в какой-то момент она вдруг поняла, что улыбки на лицах танцующих не более чем свирепый оскал. А чудесная, как ей поначалу казалось, музыка превратилась в ужасный скрип и скрежет, так что хотелось покрепче зажать уши.
— Прекратите! — закричала Хейд. — Уберите эту музыку!
Она рванулась к музыкантам, стоявшим у стены, и вдруг ударилась о стену темницы. Да, каким-то образом оказалось, что она в темнице. Хейд бросилась к зарешеченному окну и вцепилась в железные прутья с такой силой, что изранила пальцы в кровь.
— Уберите музыку! Она их убивает! — кричала Хейд. Теперь зал находился по ту сторону зарешеченного окна.
— Нельзя отменить то, что нам неподвластно! — раздался мелодичный мужской голос.
Хейд окинула взглядом танцующих, чтобы найти среди них говорившего. И в следующее мгновение она увидела его в дальнем конце зала на высоком помосте. Это был Фаро, темнокожий спутник Тристана. Его белые одежды источали сияние, и Хейд почему-то нисколько не сомневалась в том, что именно его голос она слышала, хотя губы Фаро не шевелились.
— Глупо бороться с неизбежным, — продолжал смуглый чужеземец. — В таких случаях лучше смириться.
— Неужели ты не видишь, что происходит?! — закричала Хейд. — Ведь они все умрут!
— Ты ошибаешься, — с невозмутимым видом возразил Фаро. Он махнул рукой, в сторону кружившейся в танце толпы. — Неужели не видишь? Они уже и так мертвы!
— Все равно пусть остановятся! Заставь их остановиться! — закричала Хейд, дергая за прутья решетки.
Тут Тристан и Солейберт снова промчались мимо нее с неподвижными, точно маски, лицами.
— Но ведь они танцуют для тебя, — сказал Фаро. — Пока ты будешь на них смотреть, они будут танцевать.
— Но я не могу отсюда уйти! — в отчаянии закричала Хейд. — Я в темнице!
— Ошибаешься, — с мягкой улыбкой возразил Фаро. — Если ты посмотришь, что у тебя за спиной…
Хейд обернулась и замерла в изумлении. Там, где всего несколько мгновений назад находилась стена, теперь раскинулся широкий луг, ярко освещенный солнцем. А вдали виднелся хорошо знакомый ей холм. Снова обратив взгляд к залу, она увидела, что почти все танцоры теперь лежали на полу, и было очевидно, что они мертвые.
Хейд медленно попятилась от зарешеченного окна, и музыка стихла. Она все дальше отходила от окна, и фигура Фаро становилась все меньше. Но голос его звучал все так же отчетливо.
— Вот урок для нас всех, — говорил Фаро. — Тебе надо сделать выбор. Но ты должна знать: твой выбор отразится на судьбе других людей.
Внезапно Хейд ощутила под босыми ногами прохладную мягкую траву.