— А сам?
Семенов усмехнулся.
— Знаешь, как я сюда попал? Проявил инициативу, пристрелил одного подобного Мураю типа. В органах оставили, но я здесь, а столица-матушка — там.
— Ты что, москвич?
— Коренной.
— И давно у нас?
— Полгода. Мой предшественник от водки сгорел — цирроз печени. Третьим был в этой компании.
— Ну а тебя как, не покупали?
Лейтенант остро глянул на Стрижа, выбросил сигарету, закрыл окно.
— Пробовали. — Он завел двигатель, тронулся с места. — Только мне подыхать от цирроза печени в вашей дыре не хочется. Я большего стою, чем эта водяра да сальные бабы в грязном неглиже.
Стрижа резануло и в то же время понравилось это откровение комитетчика.
— Сейчас я тебе покажу город, а то тебя зажали крепко. Видел я сегодня, как ты с ментами разобрался. Бегать за тобой замучился, хорошо, сообразил, что все равно к Волге выйдешь. Да, послушай-ка вот этот разговор.
Он нажал клавишу магнитолы. Стриж молча выслушал диалог Мурая и Арифулина. Его больно корябнуло по душе, и не сама тема, а забытый уже хрипловато-наглый голос врага.
— Так что, Толя, еще повезло, что тебе Голома попался. А так пристрелили бы без звука, и всего делов. Ну, смотри, вот он, дворец Мурая.
Дом Мурая был вызовом всему городу. Раньше здесь располагался небольшой сквер с традиционными гипсовыми пионерами и пионерками, с маленькой, а потому смешной фигуркой бронзового Маяковского.
Теперь этого ничего не осталось, была большая площадь, и на ней, в самом центре, нагло торчала двухэтажная хоромина мураевского дворца. С точки зрения архитектуры, он был простым уродством. Квадратная коробка из белого кирпича с чисто деревенской четырехскатной крышей из оцинкованного железа. К парадному помпезному входу приделано несуразно большое парадное крыльцо с навесом. Впрочем, сзади было точно такое же, но его загораживал глухой железный забор с массивными, раздвигаемыми двигателем воротами.
— Наверху у него банкетный зал, там и гуляют.
Окна второго этажа были шире, чем первого. И весь периметр дома опоясывал балкон.
— Логово, — бросил Семенов и двинул машину дальше.
Они миновали две пары изнывающих от безделья «кентавров», проводивших вишневую «девятку» с темными стеклами равнодушными взглядами.
Город показался Стрижу более запущенным, чем раньше, густо прибавилось только киосков с пестрой, импортной дребеденью, да на месте прежних плакатов с наглядной агитацией мелькали рекламы банков, фирм, компаний, частью уже лопнувших к этому времени.
По ходу Семенов объяснял, сколько Мурай берет с киоскеров, с лоточников, с хозяев магазинов. Как рождался ручеек его могущества, его больших денег.