— Я, Алина, — степенно произнесла старуха, не отвечая на вопрос и глядя на Алину змеиными глазами, — с нашим гостем утром увиделась, но представлена не была. Вы наконец решились нас познакомить. Вы — художник? А стоящий ли? Вот главный вопрос.
— Весьма дорого стоящий, — весело сказала Алина.
— Сколько стоит — безразлично, величие купить нельзя. Великие — это те, кто умирает за славу. Устаю ли я? Даже когда поднимала бойцов в атаку в предместьях Мадрида, не чувствовала усталости. Усталость пришла теперь, когда за мной никто не идет. Позади пустыня. От этого тяжело. Да.
— Понимаю, — сказал Струев.
— Вы знать этого не можете. Вы разве ходили в атаку?
— Семен Андреевич регулярно ходит в атаки, — заметила Алина кокетливо.
— На защиту правого дела, надеюсь? По зову чести?
— Марианна Карловна стоит на страже чести нашего дома, — заметила Багратион.
— Честь, — отвечала старуха, — уберечь невозможно. Честь отдают — а, значит, не берегут. Стою на страже, да. Но я сторожу не честь. Я всегда повторяю Алине: пока в силах, дари себя людям. Отдавай честь. Красота должна служить обществу.
Струев хмыкнул.
— Идите к себе, Марианна Карловна, — сказала Алина. — Я позову, если надо будет, — и Струев с удивлением отметил, что барственная Алина как будто ревнует к старухе и хочет ее спровадить.
— Непременно, Алина. Даже на передовой я находила время для освежающего сна. Но я хочу говорить с вашим кавалером. Искусство с юности меня волнует. Еще в Киеве, замужем за тогдашним комиссаром просвещения, я не пропускала ни одного вернисажа. Какие имена! Стремовский! Красавец, умница, слышали про такого?
— Осип Стремовский? — оскалился Струев.
— Его сын Ося играл у нас на ковре. Муж давал ему играть парабеллумом. Занятно было видеть ребенка с оружием в руках. Я говорила ему: милый Ося, пойдешь ли ты сражаться на баррикадах? Он кивал и надувал щеки. Интересно, добрался ли этот полненький мальчик до баррикад? Каждый должен найти свою баррикаду, чтобы умереть на ней. Отец Оси был крупной фигурой в художественной жизни Киева. Про себя он говорил, что принял вызов времени. Как он оформлял парады! Вы не оформляете парадов?
— К сожалению.
— Напрасно. Что может быть важнее? К чему радовать взгляд одного, если можно доставить счастье многим? Не правда ли, картина как таковая давно умерла? Зиновий Стремовский, отец Оси, еще в Киеве мне говорил, что плоскость отжила свое. Пришло время другого искусства, не так ли?
— Да, — ответил Струев, — так и есть.
— Рада, что наши взгляды совпали. Вопрос в том, какое искусство придет на смену картине? Парадов не оформляете, а что вы тогда оформляете?