— Так зачем ты взял с собой вайлиту? — спросил Джолли.
— Хочу попробовать себя в настоящем конкурсе.
— Каком? Твой единственный конкурс — «Хрустальная арфа».
— Нет, — качнул головой Северцев, — это ваш конкурс, учитель. Демонстрация достижений вашей школы. А мой конкурс будет вон там, — кивнул он на стоэтажное здание межпланетного торгового центра.
— В смысле? — не понял Джолли.
— В холле отличнейшая акустика, разве вы не заметили?
— Ты хочешь там играть?! Да ты с ума сошёл!
Авдей улыбнулся.
— Учитель, играть в зале, где люди собрались специально для того, чтобы слушать музыку, много ума не надо. Другое дело — овладеть вниманием людей там, где они о музыке даже не вспоминают. И не только вниманием. Если я смогу найти путь к их душам сквозь все повседневные дела и заботы, которыми они отгорожены как стеной… Только тогда я смогу назвать себя настоящим музыкантом.
Джолли отвернулся.
— Мне бы до такой мысли не додуматься никогда. И никому из моих наставников. Но ты другой. — Он помолчал. — До сих пор я учил тебя, но сегодня ты сам стал моим учителем.
— Я не понимаю, — тревожно глянул на него Авдей.
— Среди наставников принято думать, что, обучая, они гранят алмаз, превращают сырьё-ученика в мастера-бриллиант. Это не так. Алмазом является не ученик, а его дарование, и задача наставника — научить своего подопечного самому гранить этот алмаз. Только тогда ученик станет истинным мастером.
Авдей робко прикоснулся к плечу Джолли.
— Я всё равно ничего не понимаю, учитель. Я сделал что-то не так? Обидел вас?
— Я вам больше не учитель, сударь, а вы мне не ученик. Отныне мы коллеги, маэстро Северцев. — Он повернулся к Авдею, пожал ему плечо. — Я счастлив, Авдей. Сегодня я узнал, в чём цель истинного учительства. Назвать ученика коллегой и увидеть, что в вашем общем мастерстве он поднялся хотя бы на ступень выше тебя. Только тогда мастерство будет жить. А что это за мастерство — музыка, как у нас с тобой, или единоборства, как у Кандайса с Олегом, совершено не важно. Потому что главным тут становится только движение вперёд и вверх, только развитие.
— Учитель…
— Нет, — твёрдо сказал Джолли. — Коллега Бартоломео.
— Я не могу, — мотнул головой Авдей. — Нет.
— Вы мастер, сударь, — повторил Джолли. — А теперь идите и напомните всем этим людям, что музыка в их душах звучит всегда — и в горе, и в радости, и в повседневной суете.
* * *
Ланмаур сидел в маленьком кафе на девяностом этаже торгового центра. Сектор закрытый, сюда допускают только по специальным карточкам.
За соседний столик сели две молодые наурисны, одна в лиловом платье, другая — в розовом брючном костюме.