Почему Джулиана Росс не уничтожила дневники, а спрятала их? Может быть, она сохранила их как раз для такого случая, как сейчас, — чтобы их обнаружили ее потомки? Давина была не совсем ее потомком, но она может стать матерью одного из них.
— Что это, ваше сиятельство? — спросила Нора.
В первый раз со дня свадьбы ее покоробил титул. То, что Нора заканчивала каждое предложение словами «ваше сиятельство», становилось назойливым. Но Давина не стала отчитывать горничную при рабочих. Тем более что у нее не было ответа на вопрос Норы и она не могла удовлетворить ее любопытство. Это были личные дневники. Нельзя, чтобы о них узнали слуги. Хотела графиня Лорн того или нет, но Давина оказалась по воле случая хранителем и распорядителем дневников умершей женщины.
— У нас еще будет время, чтобы определить, что это, — ответила Давина, решительно закрывая дверцу шкафа и надеясь, что больше никто не будет задавать ей вопросов.
Маршалл закрыл дверь и заперся в своем кабинете. Сегодня ночью он не пойдет к Давине. Хотя он — видит Бог — очень этого хочет, он останется у себя.
Она слишком привлекательна. Она притягивает его. Она заставляет его забыть, кто он такой. Забыть ту боль и агонию, в которую превратилась его жизнь, но именно по этой причине она более опасна, чем опиум.
«Вы должны противостоять вашей тяге к наркотикам, ваше сиятельство. Они обещают счастье, но на самом деле разрушают вас. В том, что вы не можете без них обойтись, не ваша вина, но с этого момента все, что вы делаете, становится вашим выбором и вашей ответственностью».
Тяга к наркотикам? Ему было предоставлено самое профессиональное лечение, им занимались лучшие специалисты, но все они говорили об опиуме.
В конце концов, он отказался от опиума. Он вынес все — физическую боль, бред, исступление. Но даже после того, как его организм очистился от опиума, его мозг оказался отравленным. Если бы он знал, какая его ждет жизнь, он умолял бы своих тюремщиков убить его.
Теперь его ждали другие мучения. У него появилась жена, которая обещала ему прощение, хотя он этого не заслуживал. Когда она была рядом с ним, у него появлялась иллюзия, что он чист, что он в безопасности и в здравом уме.
Он хотел предупредить ее, чтобы она не слишком часто улыбалась. Каждый раз, когда она улыбалась, ему хотелось прикрыть ладонью чуть подрагивавшие губы, потому что ему было трудно противостоять искушению целовать их.
Ее глаза были похожи на озера в зачарованном лесу. И при этом в них отражались все ее эмоции — от радости до печали.
Ее лицо было прелестно: небольшой прямой нос, упрямый — может, слишком — подбородок, высокие скулы и красиво изогнутые брови. Уши были изысканной формы, шея — гибкой и невероятно женственной.