Виктора Викторовича разбудило ослепительное итальянское солнце. Лучше бы оно этого не делало. В голове лязгал ржавыми гусеницами отечественный трактор «Беларусь». Во рту у Богданова было сухо, как в Сахаре, с одной поправкой: Сахара, кажется, достаточно чистое место. Так что точнее было бы сказать, что во рту у него была смесь Сахары с помойкой. Солнечный свет был так мучителен, что становилось понятным, почему его так избегает нечистая сила. С трудом повернув голову, Богданов мученическим голосом воззвал:
– Марьяна! Марьяша!
Ответа не последовало. Пришлось встать и самому искать аспирин. К счастью, он лежал на самом виду, на ночном столике. Видимо, Марьяна чувствовала, что утром ему понадобится таблетка... Он проглотил аспирин, запил его отвратительной теплой водой (дойти до холодильника казалось ему просто нереально) и уселся на край кровати, постепенно приходя в себя.
Это был Марьянин номер. Правильно, вчера они были у нее. Но где же тогда сама Марьяна? Ушла куда-то, не добудившись его? Он посмотрел на часы. Было уже десять часов. Да, немудрено, что она уже ушла... Но что же так плохо-то? Вроде и выпили вчера немного... или много? Да нет, вот же стоит одна бутылка коньяку, да и та только наполовину выпита... Да, видно, старость...
Аспирин постепенно начинал действовать, сознание прояснялось. Богданов огляделся, и ему стало еще хуже, чем раньше.
Номер был совершенно пуст. В нем не было никаких, совершенно никаких, Марьяниных вещей. И никаких вещей Богданова. Совершенно никаких. Он сидел совершенно голый посреди совершенно пустого номера.
– У, стерва! – не то чтобы прокричал, а скорее простонал Богданов. – Съехала! Кинула!
Он вскочил и бросился обшаривать номер. Сначала он подумал, что его одежда в ванной. Это предположение не подтвердилось. Потом его посетила совершенно бредовая мысль, что вещи под кроватью. Но их и там не было. До встречи с итальянцами оставалось всего два с половиной часа. Чтобы хоть немного привести себя в порядок, он залез под горячий душ, потом как следует растерся жестким полотенцем и повязал это полотенце вокруг чресел, чтобы приобрести хоть сколько-нибудь приличный вид. Немного подумав, он снял телефонную трубку. В трубке бойко залопотали по-итальянски. Богданов напрягся и вспомнил все, что осталось от школьных уроков английского языка:
– Спик инглиш!
В ответ так же бойко залопотали по-английски. Богданов с тихим стоном уронил трубку, выругавшись по-русски. Он снова взглянул на часы. До встречи оставалось меньше двух часов.
После аспирина и горячего душа в голове у Виктора Викторовича начало понемногу проясняться. Он вспомнил, что их номера с Марьяной расположены на одном этаже, почти рядом, между ними был только один номер. Можно успеть перебежать по коридору, ни с кем не столкнувшись... Он подошел к двери, дернул за ручку и снова выругался: дверь была заперта, и ключа, конечно, не было.