Терпеть это было трудно, и порой Марьяну так и подмывало высказать мужу все, что она думает, но она сдерживалась, потому что ссориться с ним сейчас не входило в ее планы. Поэтому она с радостью проводила его в командировку, чтобы он поскучал там недельку.
Муж уехал в четверг, а в пятницу позвонил Богданов, напрашиваясь в гости. Марьяна даже растерялась от такого напора, еле-еле отговорилась головной болью, но поняла, что свидания не избежать. Она размышляла, как быстро ей придется ради дела переспать с Богдановым и как долго можно откладывать это довольно-таки противное мероприятие, пока в субботу утром часов в девять ее не разбудил звонок в дверь. Выскочив в халатике и посмотрев в глазок, она с изумлением увидела на лестничной площадке Богданова собственной персоной. Не открывать было нельзя – он слышал ее шаги. Марьяна открыла дверь, сделав приветливое лицо, собираясь напоить его кофе и выставить под каким-нибудь вежливым предлогом. Но когда он увидел ее в халатике, то потерял дар речи, и она поняла, что избавиться от него будет непросто.
Он пер к своей цели, как танк «тридцатьчетверка» 1942 года выпуска: тяжело, со скрипом переваливаясь на гусеницах, но упорно и без остановок. Марьяна и опомниться не успела, как они оказались в спальне, ну не кричать же ей было! Так первый раз в жизни она изменила мужу в супружеской постели. Не хватало еще, чтобы соседи его видели! Когда он наконец ушел, она не знала, сердиться ей или смеяться: ай да старичок! Она позвонила своему Итальянцу и доложила о результатах, но сказала, что Богданов теперь от нее не отстанет и ей нужно место, где с ним встречаться. Итальянец обещал все уладить.
Через несколько дней вернулся муж, злой, простуженный, жалеющий себя. Марьяна встретила его, тихонько посмеиваясь про себя, но внешне всполошилась, бросилась его жалеть и лечить. После того как Леонид Петрович вышел на работу, он стал еще более мрачным и озабоченным. Марьяна пыталась узнать у него, в чем дело, но он молчал. Когда она заводила речь о поездке в Италию, он тоже отмалчивался, но видно было, что поездке он не рад. От своего Итальянца Марьяна знала, что подготовка к операции по обмену российского товара на иностранные деньги идет полным ходом и на ее мужа в главке давят, его готовят в курьеры. Итальянец торопил Марьяну с Богдановым: нужно было скорее сажать его на крючок, чтобы подстраховаться на всякий случай, и они вместе с Марьяной разработали смелый план.
Виктор Викторович Богданов очень увлекся Марьяной, готов был на любые безумства, но человек он был если не честный, то опытный и осторожный, до денег нежадный, больше любил спокойную жизнь, чем риск. Итальянский знакомый Марьяны дал ей ключи от дачи на 47-м километре Выборгского шоссе, дом был большой, каменный, стоял немного на отшибе, да и во всем поселке по такому времени – а была поздняя осень – почти никто не жил. Марьяна сказала Богданову, что дача принадлежит ее подруге, была там с ним пару раз, причем ездили на его машине, чтобы он хорошо запомнил дорогу. А потом Синицкий уехал в Италию, первый раз действительно по делам института. Марьяна уже знала от своего Итальянца, что интересующая их операция была запланирована на вторую его поездку, примерно недели через три. Богданов порывался закатиться к Марьяне домой чуть ли не с ночевкой, но она отказалась категорически, мотивируя свой отказ пристальным вниманием соседей. Они условились провести полдня и ночь на даче, а уехать оттуда только утром, прямо на работу. Однако днем Марьяна позвонила Богданову на работу и сказала, что немного задержится, чтобы он ехал на дачу, включил там отопление и ждал ее, а она приедет на своей машине чуть позже. Он с неудовольствием согласился.