Глава 1
Москва, число «X» марта 2008 года
Иван Кириллович Любин, директор Музея народного искусства России, проснулся от холодной как лед властной руки, которая сильно встряхнула его за плечо. В сознании прозвучало: «Просыпайтесь! Не теряйте времени».
Пот покрывал лицо, часто и глухо стучало сердце.
«Он был здесь… Только что он был здесь. Сидел вон там, на стуле в углу», – вспоминал Любин. Когда он увидел его, тот, легко приподнявшись, представился: «Мое имя Грэд». Красавец в белой одежде. Вьющиеся волосы подвязаны белой лентой, под правым ухом коричневая родинка, похожая на рисунок, но какой именно – Любин не разглядел.
«Постой, постой!.. – Иван Кириллович вскочил с тахты и заметался по своей холостяцкой спальне в квартире в Филях, недалеко от парка, доставшейся ему от родителей. Он уже давно жил один: семейная жизнь не состоялась… – Господи, Боже мой! Да ведь это он являлся отцу, еще в Эрмитаже… наверное, лет восемьдесят тому назад. Или я схожу с ума?»
Этот Грэд только что сказал ему: «Похоже, вы, господин Любин, не обратили внимания на то, что вчера вам прислали некий круг? Или вы не каждый день проверяете электронную почту?» – «Каждый день. И круг видел. Какая-то детская игра. Чего только мне не присылают». – «Это не детская игра. И пожалуй, сами вы… Совет: вам нужен специалист, который поможет разобраться. Могу сказать одно: в том круге – угроза «Золотой братине». И повторяю: не теряйте времени!»
И он, этот Грэд, исчез, буквально растаял на глазах. «Странно… Все, что он говорил, так спокойно и твердо, будто впечатано в мое сознание, слово в слово, – думал Любин. – Немедленно ехать в музей, посмотреть на тот круг? Нет, он прав: не пойму, тем более я уже видел. А может быть, обратиться к психиатру? Нет, Грэд являлся и к отцу, и в критической ситуации, когда над сервизом нависла грозная опасность. Так… Что предпринять? К кому и куда обратиться? Думай, Иван, думай…Табадзе! Арчил. Как же отчество? Тимурович! Арчил Тимурович Табадзе! Тогда, в 1996 году, после всех событий мы обменялись телефонами. Сколько же лет минуло?… Двенадцать! Двенадцать лет…»
Иван Кириллович ринулся в другую комнату. Это был его рабочий кабинет, который являл живописный хаос и состоял из обилия книг, журналов, папок с рукописями, старинных картин, образцов народного творчества во всех мыслимых и немыслимых жанрах. В этой запутанной и завораживающей стихии директор упомянутого музея чувствовал себя как рыба в воде, поэтому то, что было нужно, – книжицу в затертом кожаном переплете с телефонами последнего десятилетия прошлого века, – обнаружил сразу: в нижнем ящике письменного стола.