– Согласен, – буркнул Миров.
– Есть и в-третьих… Хотя… – Арчил усмехнулся. – Откуда звонит господин Цукато нашему графу? Из квартиры Никодима Ивановича Воротаева. И с какого времени ведутся эти дружеские переговоры? Не с того момента, когда Виктор Станиславович узнает о завещании деда графа Оболина, а с самого начала их так называемого знакомства, то есть за два или три года до похищения «Золотой братины».
– Постой, Арчил, постой! – перебил с волнением Миров. – Ты хочешь сказать…
– Я хочу сказать, что, скорее всего, никакого господина Цукато не существует. Он миф, легенда, создавая которую Александр Петрович Оболин совершил несколько ошибок, переусердствовал.
– Ты подозреваешь графа Оболина?… – изумился Вениамин Георгиевич. – Подозреваешь его в похищении «Золотой братины»?
– Подозреваю.
– Да, но они же чуть не убили его!
– Согласен, это аргумент веский. Однако надо разобраться и все проанализировать. Я договорился о встрече с лечащим врачом, с той приятной дамой – помните?
– Ну нет, я категорически отвергаю версию о графе Оболине – похитителе сервиза.
– Почему?
– Ты не все знаешь. Любин передал мне архивные материалы – три увесистые папки, – в них вся история сервиза «Золотая братина», начиная с его создания во времена Екатерины Второй.
– Так какого же черта?! – яростно перебил Арчил. – Почему вы мне ничего не сказали об этом? Вы ведь знаете мой метод чтения. Я читаю ровно в десять раз быстрее вас. Вот что, глубокоуважаемый шеф: дайте мне, пожалуйста, эти папки на сегодняшнюю ночь. Категорически на этом настаиваю.
– Договорились, – усмехнулся Миров, – ты их получишь. Но только на одну ночь. А теперь продолжай, рассказывай о твоих подозрениях насчет графа Оболина.
Арчил молчал. Машина уже ехала по Садовому кольцу, очень медленно, с частыми остановками: наступало обеденное время, час пробок.
– Я слушаю, я тебя слушаю, – нетерпеливо повторил Вениамин Георгиевич.
– Слушайте, – желчно, но уже успокоившись, заговорил Арчил. – Итак… Зададим себе сакраментальный вопрос: кто знал о завещании графа Алексея Григорьевича Оболина, деда нашего бородатого знакомого? Два человека. Только два человека, Вениамин Георгиевич! Это директор музея Любин… Да и то он забыл о двадцатипятилетней дате! Письмо графа напомнило ему об этом. Вторым человеком является граф Оболин. И инициатива во всех драматических последних событиях, связанных с сервизом, принадлежит ему.
– Есть третья сторона, заинтересованная в «Золотой братине», – тихо продолжил Миров. – Может быть, правильнее сказать, была… О ней ты узнаешь из папок с архивными материалами.