Ни Москва, ни местное лагерное руководство, судя по всему, не знали, что делать. Начальник лагеря немедленно известил о случившемся министра внутренних дел Круглова. Столь же оперативно Круглов велел Губину, министру внутренних дел Казахской ССР, принять меры. Губин в ответ попросил «обязать ГУЛАГ выслать представителей в лагерь». Представители прибыли, начались переговоры, и власти, стараясь выиграть время, пообещали заключенным, что незаконные расстрелы будут расследованы, что между лагпунктами останутся проходы и даже что будет ускорен процесс пересмотра дел.
Заключенные поверили и 23 мая вышли на работу. Но, вернувшись после рабочего дня, увидели, что по крайней мере одно из своих обещаний администрация нарушила: стены между лагпунктами были восстановлены. 25 мая Губин и заместитель начальника ГУЛАГа В. М. Бочков направили Круглову отчаянную телеграмму с просьбой разрешить перевести весь контингент лаготделения «на строгий режим» без переписки, свиданий, зачетов и пересмотра дел. Кроме того, из лаготделения было вывезено в другое место 426 уголовников.
Результат был следующим: за двое суток заключенные изгнали из зоны все начальство, угрожая ему самодельным оружием. Хотя у охранников было огнестрельное оружие, их было слишком мало: в трех лагпунктах лаготделения содержалось в общей сложности более пяти тысяч человек, и большая часть из них присоединилась к восстанию. Те, кто не хотел в нем участвовать, протестовать не решались. Те, кто был настроен нейтрально, вскоре заразились общим воодушевлением мятежа, продлившегося сорок дней. Утро 20 мая, вспоминал свое изумление участник событий Н. Кекушев, было первым, «которое мы встретили в лагере без обычной побудки, развода и криков».
Первое время руководство, похоже, рассчитывало, что забастовка выдохнется сама. Рано или поздно, рассуждали начальники, уголовники и политические поссорятся. Воцарятся анархия и разнузданность, зэки начнут насиловать женщин, грабить продовольственные склады. Но, хотя идеализировать поведение забастовщиков не стоит, следует сказать, что произошло почти противоположное: лагерь начал жить на удивление спокойно и упорядоченно.
Очень быстро заключенные выбрали забастовочную «комиссию», задачами которой были переговоры с властями и организация повседневной жизни лаготделения. По поводу возникновения комиссии существуют две противоположные версии. Согласно официальной докладной записке, в то время, когда прибывшее на место начальство разговаривало с заключенными, явилась другая группа забастовщиков, прервала разговор и заявила, что только она имеет право вести переговоры. Но, согласно воспоминаниям участников, избрать комиссию, которая представляла бы заключенных, посоветовал им сам заместитель начальника ГУЛАГа Бочков.