. Если власть уничтожит всё, она уничтожит себя; если она не уничтожит ничего, уничтожат её. Только между этими двумя полюсами длится это противоречие, сближающее их день за днём всё сильнее. И её длительность подчиняется простой длительности людей, т. е. перманентности их выживания. Вот почему проблема разъединённого хронотопа сегодня стоит в революционных терминах.
Пространство жизни вполне может быть вселенной грёз, желаний, плодовитого творчества, однако, в порядке длительности, это лишь точка, следующая за другой; её движение обладает точным значением, значением её уничтожения. Она появляется, растёт, исчезает, в анонимной линии прошлого, где её труп предлагает материал для скачков в памяти и для историков.
Преимущество живой точки пространства в том, что она частично выходит из системы обобщённой обусловленности; её недостаток в том, что она ничего из себя не представляет сама по себе. Пространство повседневной жизни слегка подрывает время в своих целях, оно заключает время в себе и присваивает его. С другой стороны, утекающее время пропитывает собой живое пространство и обращает внутрь чувство преходящего, разрушения, смерти. Я объяснюсь.
Точечное пространство повседневной жизни крадёт фрагмент «внешнего» времени, благодаря которому оно создаёт себе единый хронотоп: это хронотоп моментов, творчества, удовольствия, оргазма. Место для подобной алхимии микроскопично, но его живая интенсивность такова, что она обладает для большинства людей несравненным очарованием. Глазами власти, смотрящей снаружи, страстный момент является лишь смехотворной точкой, моментом из будущего опустошённым в прошлое. Из настоящего, как непосредственного, субъективного присутствия, линия объективного времени не знает ничего и ничего не хочет знать. И, в свою очередь, субъективная жизнь, сконцентрированная в пространстве одной точки — моя радость, моё удовольствие, мои мечты — ничего не хочет знать об утекающем времени, о линейном времени, о времени вещей. Наоборот, она хочет знать всё о своём настоящем, потому что, в конце концов, она является только настоящим.
Из вовлекающего его в себя времени, живое пространство изымает частичку, в которой оно создаёт своё настоящее, в которой оно пытается создать своё настоящее, поскольку настоящее должно всегда находиться в построении. Это единый хронотоп любви, поэзии, удовольствия, общения… Это реальная жизнь без мёртвого времени. С другой стороны, линейное время, объективное время, утекающее время, проникает, в свою очередь, в пространство, выделенное повседневной жизни. Оно проникает в него как негативное время, мёртвое время, как отражение времени уничтожения. Это время