«Я не знаю, что такое человек», признаётся купец в «Исключении и правиле», «я знаю только его цену». В той мере, в какой личность признаёт власть и позволяет ей существовать, власть кроит её по своей мерке, приводя в соответствие со своими эталонами. Для авторитарной системы, что есть личность? Пункт, расположенный надлежащим образом в перспективе. Пункт, который она, конечно же признаёт, но посредством математики, согласно диаграммы, в которой элементы, вносимые в абсциссах и подчиняющиеся приказам, определяют своё точное место.
Рассчитанная способность человека производить или заставлять производить, потреблять или заставлять потреблять, удивительным образом конкретизирует это выражение, настолько дорогое нашим философам (настолько характерное для их миссии): мера человека. Даже скромное удовольствие автомобильной прогулки по сельской местности обычно измеряется в километрах пробега, достигнутой скорости и потребления горючего. С той скоростью, с какой экономические императивы овладевают чувствами, страстями, потребностями, в их фальсификации, у человека скоро больше ничего не останется кроме воспоминаний о бытии. История, где живут в ретроспективе, будет утешать в выживании. Как истинная радость может продержаться в измеримом и измеренном времени—пространстве? Ценой ещё одного франка. В лучшем случае это будет скучное довольство того—кто—при—своих—деньгах, и существует по этой таксе. Только предметы измеримы, вот почему любой обмен овеществляет.
*
Всё, что остаётся от напряжения страсти в наслаждении и его авантюристическом поиске расщепляется в кряхтящую последовательность механических действий, в ритме, от которого тщетно было бы ожидать ускорения, способного достичь хотя бы подобия оргазма. Количественный Эрос скорости, быстрой смены, круглосуточной любви, повсюду уродует истинный лик наслаждения.
Качественное медленно принимает аспект бесконечного количественного, бесконечной серии, чей конец во времени всегда является отрицанием наслаждения, как у Дон Жуана. И всё же если современное общество поощряет неудовлетворённость в таком стиле, оно предоставляет этой неутолимой жажде абсолютную лицензию на опустошение и бредовые фантазии! Кто откажется согласиться, что есть определённый шарм в жизни бездельника, может быть слегка разочарованного, но наслаждающегося в своём досуге всем тем, что придаёт наслаждение пассивности: сераль красивых девушек и прекрасных умов, утончённые наркотики, изысканные блюда, сильные ликёры и нежные ароматы; человека, говорю я, склонного не столько к изменению жизни, сколько к поиску убежища во всём том, что в ней есть притягательного; развратника большого стиля (у свиней есть лишь их манера наслаждаться)? Однако, достаточно! Нет сегодня человека перед которым стоял бы подобный выбор: само количество отмерено на Востоке и на Западе. Финансовый магнат, которому остался бы лишь месяц жизни всё же отказался бы спустить всё своё состояние в одной огромной оргии. Мораль прибыли и обмена не отпускает свою добычу; капиталистическая экономика на службе у семьи называется бережливостью.