*
Что я должен делать в группе действия, которая хочет, чтобы я оставил в гардеробе, не скажу несколько идей — потому что именно эти мои идеи и привели бы меня в эту группу — но мечты и желания, что неотделимы от меня, волю к аутентичной жизни без ограничений? Сменить отчуждение, сменить монотонность, сменить ложь, зачем?! Там где раскрыта иллюзия реальных перемен, простая перемена иллюзий становится невыносимой. Теперь, условия настоящего момента таковы: экономика не удержит нас от увеличивающегося потребления, а потребление без передышки это смена иллюзий в возрастающем ритме, которая мало помалу растворяет иллюзию перемен. Мы оказываемся в одиночестве, без перемен, замороженные в пространстве, образованном водопадом приспособлений, фольксвагенов и карманных книг.
Люди без воображения устают от значимости, придаваемой комфорту, культуре, досугу, всему тому, что уничтожает воображение. Это означает, что люди устали не от комфорта, культуры и досуга, но от способов их использования, как раз из—за которых мы не получаем от них удовольствия.
Общество изобилия это государство вуайеризма. У каждого свой калейдоскоп; лёгкое движение пальцев и образ изменяется. Нельзя упускать ничего: два холодильника, автомобиль Дофин, телевизор, карьера, трата времени… потом монотонность потребляемых образов выходит на поверхность, отражая монотонность производящих их действий, лёгкое вращение калейдоскопа между указательным и большим пальцами. Не было Дофина, только идеология не имеющая отношения к самой машине. Когда мы пробуем «Джонни Уокер, виски Элиты», мы ощущаем на себе эффекты странного коктейля из алкоголя и классовой борьбы. Ничто нас больше не удивляет, вот это драма! Монотонность идеологического спектакля заставляет нас осознать пассивность этой жизни, выживания. По ту сторону сфабрикованных скандалов — торговой марки «Скандал» и скандала в Панаме — появляется позитивный скандал, скандал действий лишённых своей субстанции, служащей той иллюзии, что утрачивает свою привлекательность и становится всё более ненавистной с каждым днём. Тщетные и бледные действия обладают силой, подпитывающей блистательные воображаемые компенсации, они обладают силой обогащения высоких философских размышлений, куда они входят подобно лакеям нелицеприятной категории «тривиальных» или «банальных», действия, которые сегодня свободны и обессилены, готовы потеряться снова, или погибнуть под весом своей собственной слабости. Вот они, в каждом из вас, знакомые, грустные, вновь вернувшиеся к непосредственной, движущейся реальности, которая является их «спонтанной» средой. И вот вы, сбитые с толку и потерянные в новой прозаичности, в перспективе сочетающей близкое и далёкое.