Прошло немногим более года, когда Учитель сказал, что я должна продолжить свое обучение в школе, и, несмотря на протест родителей, я дала согласие. Вместе с Учителем переехала в соседний большой город и жила в просторной, светлой комнате вместе с тремя школьницами — одна из пригорода, две из моего родного городка. Чтобы иметь возможность помогать родителям, я продолжала работать у Учителя и в последний день седмицы приносила свое жалованье матери.
Несколько лет, проведенных в школе, были самыми счастливыми в моей жизни. Мне казалось, что радостная улыбка не сходила с моего лица, и хотя бывало всякое — и ссоры с одноклассниками, и плохие оценки, но в памяти школьные годы остались у меня сплошной полосой солнечного света.
Я видела Учителя каждый день, причем не только тогда, когда приходила в его городскую квартиру, но и на уроках. Когда я, сидя за партой, слышала его негромкую, спокойную речь, мне казалось, что старый Учитель рассказывает о тайнах мироздания только для меня одной, и потому слушала его внимательней, чем кого-либо другого.
Остальные учителя были также люди довольно интересные, хотя я никого из них не любила так, как Учителя Эрхата. И ни над кем не потешалась так, как над молодым учителем Вонгом.
Все дело в том, что в высоком, худощавом человеке, облаченном в длинную синюю мантию, я с удивлением узнала того самого противного мальчишку, так отравлявшего мои посиделки с друзьями в яблоневом саду. Только теперь он имел куда более высокомерный и неприятный вид. В доме Учителя мы ухитрялись почти не встречаться и даже едва перебросились парой слов. Я даже имени его не знала, скорее всего потому, что Учитель при мне никогда не называл своего ученика по имени. Только один единственный раз… И было ли это имя, или просто окрик на чужом языке?
В тот день слуги императора пришли за семьей, живущей на соседней улице. Их забрали всех, даже подростков — мальчика и девочку, и люди говорили — за государственную измену. Когда звучит приказ, подкрепленный "именем императора", никто не осмеливается сомневаться в его правильности. Я засомневалась. Я знала этих людей и не верила в то, что они могут быть изменниками. И мальчишка-ученик засомневался. Мы стояли втроем — я, Учитель и его ученик, и видели, как стражники забирают людей, подгоняя ударами кнута. Мальчишка тогда дернулся, будто намеревался — сумасшедший — как-то помешать исполнению императорской воли, а учитель негромко, но строго, окликнул его:
— Ярат!
И мальчишка остался. Он опустил голову и смотрел то ли на желтую пыль, то ли на темное золото узора на подоле мантии Учителя…