Запах псины становился сильней, а потом пришло ощущение надвигающейся опасности, зла, бешеной агрессии, беспричинной, неестественной, и… шерсть на загривке встала дыбом. Кот отступил еще дальше, выгнул спину, зашипел, потом, опомнившись, пригнулся, припал к земле, готовый к молниеносному прыжку. Бирюзово-зеленые глаза неподвижно смотрели в зарешеченный проем входа.
И вот решетка поднялась, и словно червяки из коробочки рыболова, посыпались из темноты продолговатые рыжие тушки. Они смешно перебирали короткими лапками, морщили носы, нюхая воздух, и, наконец, множество покрасневших безумных глаз уставились на серо-черного зверя, чья потускневшая шерсть уже не отливала серебром. Зверь пахнул знакомо, очень знакомо, тем самым запахом, который стал ненавистен за последние несколько дней. И пусть самого зверя собаки не видели никогда, но они узнали его и бросились всей стаей.
А коту показалось, что на него движется стая взбесившихся рыжих крыс. Их было десять. Саоми перепрыгнул псов — и вот он уже почти на середине арены. Еще прыжок в сторону…
Послышались недовольные крики с трибун:
— Что это такое? Он убегает, не хочет драться! Трус!
Ясное дело, он не хочет, однако же придется. Только бы не дать им наброситься всем скопом и перебить по одному.
Он снова подпустил их ближе и перепрыгнул, на этот раз приземлившись на замешкавшегося позади пса. Когда саоми отскочил, зрители увидели распоротую когтями тушку и кровь на песке. Кот лизнул перепачканную лапу, шерсть брезгливо вздыбилась, длинные усы дернулись.
Девять.
Еще один удачный прыжок. Нет, этим псам не сравниться в быстроте и ловкости с саомитским котом.
Восемь.
Кот фыркнул, заслышав негодующие окрики. Ах, они, видите ли, хотят честного боя, без этих прыжков, уверток. Честного — десять против одного. Ну нет, он не собирается устраивать грызню, подставлять бока под зубы натасканных на убийство бойцовских собак. Нет, ни за что! Он будет драться так, как сочтет нужным, и постарается не позволить рыжим крысам ни единого прикосновения, ни укуса.
Псы, словно разгадав его замысел, больше не подходили все сразу. Кот прищурился, выбрал наиболее удобную мишень для следующего прыжка, но когда обоняния вновь коснулся запах свежей крови, саоми вдруг вспомнил, что давно уже не ел досыта. Мысль о том, что после боя собаку можно будет съесть, вызвала одновременно и одобрительное урчание в желудке, и тошнотворное отвращение. Кот в последний момент отскочил, мощные челюсти клацнули в пяди от его лапы.
Оказавшись на безопасном расстоянии, саоми позволил себе отвлечься на миг и оглядеться, потому что уловил странное движение у края арены. Просмоленные деревянные решетки, что стояли по периметру, теперь падали внутрь.