— Откуда столько злобы? — горьким шепотом спросила я, — Неужели от зеркала?
— Конечно. Бесовское стекло, — пробормотала Дина; ее лицо снова стало приобретать свежий цвет, — Блин! Она говорила про те красные яблоки. У тебя ведь есть номер хозяйки? Звони Марии.
Я нашла в рюкзаке сотовый. Номер Марии Викторовны не ответил.
— Вызывай "скорую", — сказала Дина и подошла к полулежащим без чувств Вике и Вере Аркадьевне, — Надо вытащить их наверх, им тоже нужен врач, — она запрокинула голову к потолку, прикидывая, насколько высока и крута лестница, — Так чего ты вдруг вернулась?
Утром траву под деревьями в парке посеребрил заморозок. В пустом пространстве большого дома холод и тишина ощущались особенно остро. Резкий свет восходящего солнца вливался в окна, не прикрытые шторами, по коридорам и комнатам гуляло эхо наших шагов.
— Ну, как ты, в порядке?
Никита Верейский, светловолосый мальчик семи лет с большими серьезными глазами, пожал плечами.
— Да не очень, — со вздохом признался он.
Дина, глядя на собеседника сверху вниз, тоже пожала плечами виновато и растеряно. Трудно было придумать слова утешения для мальчика, вся семья которого находилась в реанимации.
— Он молодец. Другие бы на его месте целый день плакали, — Света погладила пушистые волосы мальчишки, и всхлипнула.
— А почему ты не ела яблоки? — спросила я ее.
— У меня от них диатез, — Света улыбнулась сквозь слезы, — Вот уж не думала, что это так здорово.
— Да, повезло. С одной стороны, — усмехнулась Дина, почесав порез на щеке, заклеенный пластырем, — А с другой, теперь весь дом на тебе.
— Тарелки побью вдоволь! — нервно хохотнула Света, — Значит, вы двое все это время были здесь, чтобы найти эту Снежану и ее поймать?
— Да, — сказала я, — А теперь нам пора.
— Мы вас проводим. Как поедете, выйдем на крыльцо на прощанье помахать, — сказала Света, — Спасибо.
На улице было свежо. По пути в гараж мы зябко ежились.
— Почему же все норовят расцарапать мою фотографию? — грустно поинтересовалась Дина, приложив ладонь к щеке, — Так без лица останусь.
— Красоте завидуют, — усмехнулась я.
Покрутив рычаг, Дина подняла металлическую ставню над выездом из гаража.
— Так почему ты вернулась? — спросила она, — Мстить передумала?
— Не передумала, — возразила я.
— А что тогда? — Дина пытливо смотрела на меня, застряв в открытом дверном проеме.
— Ну, — я взяла паузу, думая, как лучше объяснить, потом решила, что надо сказать, как есть, как чувствую, — Папы и Лешки больше нет, и никакая месть их не вернет. Мама подевалась куда-то, стала голосом в телефонной трубке. Остались только ты и я. Кроме тебя у меня никого нет, и у тебя нет никого, кроме меня. Этим разбрасываться нельзя. Поэтому, нравится тебе или нет, но я больше тебя не брошу.