– Всего лишь подкуп, – пренебрежительно ответила она. – Мне отчаянно хотелось, чтобы ты вернулся целым и невредимым. Просто до безумия. Но теперь, когда ты мне рассказал, как тебе удалось разгромить этих тварей, я чувствую себя глупо. Пытаться подкупить богов, чтобы они позаботились об одном из равных себе! Империя еще не видела никого подобного тебе, мой дорогой, мой любимый Конфас! Никогда!
– Если я и наделен кое-какой мудростью, бабушка, всем этим я обязан вам.
Истрийя едва не захихикала. Лесть, особенно из уст Конфаса, всегда была ее излюбленным наркотиком.
– Я была довольно суровым наставником, насколько я теперь припоминаю.
– Суровейшим из суровых!
– Но ты все так медленно схватывал, Конфас! Ты не торопился развиваться, а я терпеть не могу ждать, это пробуждает во мне все самое худшее. Я готова буквально глаза выцарапывать.
Ксерий скрипнул зубами. «Она знает, что я слушаю! Она говорит это нарочно, хочет меня поддеть!» Конфас расхохотался.
– Зато, боюсь, удовольствия, даруемые женщинами, я познал как раз чересчур рано! Ты была не единственной моей наставницей!
Истрийя держалась кокетливо – можно было подумать, будто она заигрывает. Старая потаскуха!
– Что ж, разве мы наставляли тебя не по одной книге?
– Значит, все пошло псу под зад, не так ли?!
Их дружный хохот заглушил мерный скрип галерных весел. Ксерий с трудом сдержал стон.
– А теперь еще и Священная война, дорогой мой Конфас! Ты станешь несравнимо более великим, чем самые славные из наших главнокомандующих!
«Чего она добивается?» Истрийя постоянно его поддразнивала, но никогда еще ее шуточки так сильно не отдавали бунтом. Она знала, что победа Конфаса над скюльвендами превратила его из орудия в угрозу. Особенно после вчерашнего фарса на Форуме. Ксерию достаточно было одного взгляда на племянника, чтобы понять: Скеаос был прав. Конфас действительно замышлял убийство. Если бы не Священная война, Ксерий велел бы зарубить его тут же, на месте.
Истрийя была там. Она все это понимала и тем не менее подталкивала все ближе к грани. Неужели она…
Неужели она добивается, чтобы он убил Конфаса?
Конфас явно пришел в замешательство.
– Знаешь, бабушка, мои солдаты на это сказали бы: не считай убитых, не пролив крови!
Но в самом ли деле ему не по себе, или он лишь притворяется? Быть может, они нарочно разыгрывают этот спектакль, чтобы сбить его со следа? Он обернулся и осмотрел галеру, ища Скеаоса. Нашел сидящим рядом с Аритмеем, гневным взглядом позвал к себе, но тут же мысленно выругался. Ну на что ему этот старый дурак? Мать просто играет в игры. Она всегда играет в игры.