- Он плохо поступил по отношению к вам, Миллисент?
- Нет. Ну, не совсем. Но каждый раз, когда я его вижу, он словно раздевает меня глазами, - она задрожала.
Я почти проглотила свой язык, представив всё это.
Я почувствовала, как Корина тихо трясётся рядом со мной, отчаянно пытаясь сдержать приступ смеха. А он почти прорвался.
- О, это просто ужасно, моя дорогая, бедняжка, - сказала она наконец голосом, совсем не похожим на обычный её голос. Находясь в доле секунды от потери самообладания, она повернула свою голову, чтобы выглянуть в окно, пытаясь убрать широкую улыбку, сломавшую спокойные черты её лица.
На мгновение я почти возненавидела её, завидуя тому, что у неё была возможность спастись, в то время как я должна была неподвижно сидеть и играть роль маленькой потерянной девочки, которая наконец прозрела. Тут я вспомнила лицо Попа, осматривающего останки своей заправки, и это сразу отрезвило мой ум и придало мне гнева, тепло прокатившемуся по всему телу. Мои глаза просто приклеились к чашке, изучая изящное сплетение роз, чтобы не выдать мои эмоции.
Спустя порядочное времени, Корина, наконец, повернулась обратно, теперь её лицу полностью вернулось прежнее спокойствие.
- Неприятное зрелище, - заметила она, указывая на картину сожжённого кладбища старых автомобилей Попа, которое виднелось через большое окно. - Это не мешает вашему делу?
Губы Миллисент сжались в тонкую полоску, а в глазах загорелся гнев.
- Вы не знаете и половины всего. Сначала, когда я только узнала, что мне принадлежит это место, у меня появилось столько надежд. У меня много состоятельных друзей, которым очень нравятся Богом забытые места, трущобы, ну, если там есть все удобства, конечно. Я была готова кормить и предоставлять жильё людям в этом болоте долгие годы! Не говоря уже о моих друзьях в сельском клубе. Все мои мысли были направлены на это. Показывать это место людям состоятельным, помогать нуждающимся, быть хорошим соседом, - Жирные крокодильи слезы засверкали в уголках её глаз, вызвав у меня очередной приступ тошноты - И что я получила за все мои труды? Ненависть. Подозрительность. Жестокость.
Вынув носовой платок размером со скатерть, она приложила его к глазам, а всё её тело дрожало от напускной скорби.
Единственное, что я тогда хотела сделать, так это вырвать из её рук этот носовой платок и затянуть его узлом на её шее. Чай окислился и свернулся в моём желудке, и мне пришлось несколько раз сглотнуть, чтобы убедиться, что моя шуточная угроза Корине о "крещении" комнатного растения не претворится в жизнь.