— Да, я не против, что развеется в прах годами создававшаяся репутация, и мне наплевать, что над вами будут смеяться. Вам кажется, все это выглядит не слишком по-дружески. Но друзья не подделывают данных.
Ломакс замолчал, ожидая, что Берлинз что-нибудь ответит, однако старик продолжал внимательно рассматривать его. Голова и верхняя часть тела Берлинза тряслись так же, как и руки.
— Понятно, - наконец промолвил профессор неестественно высоким, дрожащим голосом. Лицо его было очень бледным, даже губы побелели. Наверное, подумал Ломакс, это цвет ярости. - Я поражен, Ломакс, что вы решили обсудить это не со мной, а со своими коллегами.
— Только с Ким.
Берлинз переплел пальцы рук, выпрямился, дрожащее тело напряглось. Мышцы на лице, казалось, застыли.
— Не пытайтесь отрицать, - добавил Ломакс. - У меня есть доказательства, что данные были изменены, - копии распечаток с оригинальных данных.
— Да, - зловеще промолвил Берлинз, - есть.
Последовавшее затем молчание показалось Ломаксу даже более гнетущим, чем груз подозрений, который он носил в себе последние несколько недель.
— Нужно выключить кондиционер. Здесь холодно, - сказал Берлинз, внезапно вставая.
Он щелкнул выключателем, и стало заметно, как шумел до этого кондиционер. Берлинз вернулся на место. Молчание стало еще более глубоким. Затем профессор снял телефонную трубку и, набрав внутренний номер, попросил секретаря немедленно назначить встречу с директором.
— Скажите Диксону, что мы будем через несколько минут, - добавил он напоследок.
— Что, ради всего святого, вы творите? - спросил Ломакс.
— Нам нужно обсудить кое-что с директором.
— А не поговорить ли нам для начала друг с другом?
— Боюсь, все зашло слишком далеко.
— Зачем впутывать Диксона? - вскричал Ломакс.
— Потому что, - ответил Берлинз, поправляя пиджак, - в подобных обстоятельствах я не вижу необходимости разговаривать с вами лично. - Он открыл дверь. - К сожалению, вы не успеете побриться. Я сказал, что мы будем прямо сейчас.
Берлинз устремился по коридору. Он шел быстрее, чем обычно, - глаза прикованы к полу, носки ботинок направлены вперед, локти взлетают в стороны. Профессор обернулся. Ломакс все еще стоял на пороге кабинета.
— Идемте же, - резко сказал Берлинз.
— Должно быть, вы сходите с ума, профессор.
Ломаксу показалось, что в его голосе, эхом отразившемся от стен коридора, слышен не гнев, а боль. На шум из дверей выглядывали чьи-то лица. С недовольным видом Ломакс заспешил за Берлинзом, но профессор даже не замедлил шага.
Кабинет Диксона Драйвера располагался в старейшей части обсерватории, однако везде проглядывали попытки сделать интерьер еще более старым. Деревянные панели. Медные инструменты в стеклянных витринах по стенам, фотографии созвездий. Фотографии отретушированы вполне в духе Диксона Драйвера, подумал Ломакс, - неприятные, кричащие тона. Год назад назначение Драйвера наделало много шума. Его академические достижения и успехи в качестве астронома не впечатляли, зато Драйвер обладал поистине выдающимися способностями по части представления обсерватории спонсорам, благотворителям, правительству и публике. Несмотря на поток пожертвований, Драйвер беспощадно урезал исследования и сокращал проекты. Намерение Драйвера поддерживать только проекты, имеющие общественный интерес, усиливало параноидальные настроения среди ученых.