– И как же это подействовало на тебя, Элин, – развод твоих родителей?
Она быстро перевела взгляд на огонь. Сделала движение, будто хотела встать и уйти. Но пока соображала, где оставила куртку, он, словно прочитав ее мысли, повернулся и успокаивающе положил ладонь на ее руку.
Девушка посмотрела на него так надменно, будто прикосновение оскверняло ее. Однако это не произвело желаемого действия – рука осталась где была, а он продолжал настаивать:
– Так больно?
– Совсем не больно, – холодно уверила она, но язык снова ее подвел: – Развод было лучшее из того, что им оставалось.
– Но у тебя, я вижу, шрам.
Это было утверждение, а не вопрос, и Элин была готова возненавидеть его за проницательность.
– Если тебе обязательно надо знать, то его измены матери внушили мне отвращение к этому типу мужчин! – выпалила она. – Этот бабник сделал несчастной мою мать, – сердито продолжала девушка. – Отец так часто заставлял ее страдать…
– И ты тоже страдала?
Элин метнула в него испепеляющий взгляд. Ей не нравился этот разговор.
– Еще как! – На этом она хотела остановиться, но тут, к ее ужасу, слова, подступившие длинной чередой, хлынули из нее… Отрывистые, злые слова сами срывались с губ: – Скандалы – силы небесные, какие у них были скандалы! Битая посуда… брань, драки. Он вечно уходил к какой-нибудь женщине, вечно бывал в долгах. И мы тоже всегда были в долгах. У нас не было денег… – Ее голос задрожал и сделался глуше. Она хотела остановиться, но не могла. – Я научилась н-ненавидеть долги и поклялась, что н-никогда не буду должна ни… ни… – Голос ее оборвался, и Макс вдруг нежно обнял ее.
– Выговорись, Cаrа, – успокаивающе нашептывал он. – Ты слишком долго носила это в себе.
Элин всхлипнула, и совсем другие чувства стали заполнять ее.
– Я рассказала тебе все, – дрожащим голосом пролепетала она.
– Многие же, наверное, годы ты сдерживала в себе эти эмоции, прежде чем освободиться от них, – сказал Макс, и она лишь улыбнулась дрожащими губами.
– Когда же ты закончил психологический колледж? – спросила она.
Она больше не сердилась на него – только любила…
– Храбрая малышка, – тихо сказал он, тепло улыбнувшись в ответ, отчего ей стало так хорошо, что, когда он наклонил голову, будто приветствуя ее храбрость, она подняла лицо – и ответила на его поцелуй.
– О, Макс, – прошептала она, а он улыбнулся и поцеловал ее снова.
Только на этот раз ее руки вскинулись вверх, чтобы обнять его, и это было удивительно хорошо – прижимать его к себе и чувствовать, как его руки сжимают ее. Следующий поцелуй был немного иным. Губы его оставались нежными, но стали более требовательными. О, Макс, Макс, хотела кричать она, но былf в плену, и Элин только прижимала его к себе все крепче и крепче.