Ансельмо. Так, значит, в Париже нет страстей, нет увлечений?
Фонтен. Извините. Все люди — земляки, и человечество повсюду одинаково. Но у нас тщательно скрывают свои страсти. Любовники умеют себя держать, как должно, и женщины не состоят на положении рабынь.
Ансельмо. У вас чудные обычаи! Они мне бесконечно нравятся. Так вот, сударыня, я хочу вам сказать, что мосье Лароз просил у меня руки моей дочери.
Фонтен. Я радуюсь за вас. Лучшего вы не могли бы желать.
Ансельмо. А мне сказали, что он женат.
Фонтен. Он порядочный человек, неспособный на низость. Я вам советую не намекать ему на это оскорбительное подозрение. Французы добродушны, но чувствительны, обидчивы и крайне вспыльчивы.
Ансельмо. Нет, нет, от меня он, конечно, ничего не узнает. Я чрезвычайно рад тому, что вы сказали. Позвольте мне позвать мою дочь, чтобы я мог успокоить ее встревоженную душу. Она тоже будет довольна, она тоже будет рада. (Зовет у двери.) Подите сюда, Дораличе, подите сюда! У меня есть для вас хорошие известия.
Те же и Дораличе.
Дораличе. Неужели я наконец могу вздохнуть спокойно?
Ансельмо. Да, радуйтесь, дочь моя. Мосье Лароз — человек чести, он не женат и будет вашим мужем.
Дораличе (в сторону). О, что за мрачное утешение для сердца, которое несвободно!
Фонтен. Я могу вас уверить, что с ним вы будете жить хорошо, что с ним вы будете счастливы.
Дораличе (в сторону). Только Альберто может подарить мне счастье.
Ансельмо. Да смотрите же веселей! Что это за вечная меланхолия?
Фонтен. Синьора, вы чем-то расстроены.
Дораличе. Не скрою, что я встревожена.
Фонтен. Но чем? Можно узнать?
Дораличе. Сердце мне подсказывает, что я буду несчастна.
Фонтен. Ах, милая синьора, я немножко присмотрелась к людям, я немножко физиономистка. Если синьор Ансельмо разрешит, я хотела бы сказать вам кое-что наедине.
Ансельмо. Пожалуйста. И, может быть, с вашей добротой, вам удастся рассеять ее грустные мысли.
Фонтен (к Дораличе). Прошу вас. Пройдемте со мной в вашу комнату.
Дораличе. С удовольствием. (В сторону.) Мне лучше признаться ей во всем.
Фонтен (в сторону). Держу пари, что она влюблена в другого и не смеет сказать. О, француженка не стала бы так стесняться! (Уходит в комнаты.)
Дораличе (в сторону). С ней мне будет легче поговорить, чем с отцом.
(Уходит.)
Ансельмо, потом Пандольфо.
Ансельмо. Не понимаю, чем может быть встревожена Дораличе. Я даже готов подумать, не влюблена ли она в кого-нибудь. Почем знать? Ведь возможно же это, и может быть она даже для того и сказала мне, будто мосье Лароз женат, чтобы я испугался и оставил мысль об этой партии. Но, право же, я никогда не замечал в моей дочери такой опрометчивости и такого лукавства. И потом — в кого она могла влюбиться? В Испании она не влюблялась, это наверное. Сюда мы только что приехали. Здесь она никого не видела. Или это — кто-нибудь из здешних постояльцев, с кем я незнаком? Не знаю, что и думать. Я полон всяких мыслей, я взволнован. Посмотрю, что удалось разузнать мадам Фонтен.