"Когда — "
"Эй, мне кажется, сейчас моя очередь задавать вопрос."
Все эти разговоры о вампирах, оказывается, превратились для Мадлены в приманку, а ему не хотел выдать все свои козыри зараз.
"Еще один вопрос." Щеки ее зарделись. "Когда мы вместе, тебе хочется…. не знаю, как правильно выразиться."
"Попробовать тебя." Его голос звучал так хрипло, что ему стало стыдно, но он знал, что от нее ничего не скрыть. "Да. Но я сделаю это, если только ты сама попросишь. Это не будет так, будто я тебя убью, или что-то в этом роде. Ничего такого, как это показывают в паршивых фильмах. Все будет…красиво."
"Понятно." Она еще сильнее покраснела. Он должен быть польщен, видя ее такой потрясенной, но был настолько смущенным, или стесненным, или что бы это ни было. Не было приятно вовсе. Он чувствовал себя развратником за то, что так сильно желал ее.
"А сейчас, можно мне задать свой вопрос?" спросил он и она легким жестом руки дала согласие, все еще держа свой взгляд прикованным к пиву. "Ты не хотела бы встречаться с вампиром?"
В ответ она разрыдалась.
"Мадлена?"
Вампир или нет, а Фостин был, как и любой другой мужчина — слезы его пугали. Она посмотрела в его лицо, такое раненное и беспомощное перед глазами плачущей женщины, и знала, что, в некотором смысле, ему даже хуже, чем ей.
"Прости меня." Она пыталась остановить слезы. "Просто, день был очень долгим, и я устала. Я бы хотела вернуться домой."
"Конечно." Он достал свой телефон. "Хани? Отправишь машину к бару Оу- Салливан на углу Мэдисон и Ист -41? Все нормально? Позже."
Когда он закончил разговаривать по телефону, между ними воцарилась мертвенная тишина. Почему он должен быть таким замечательным? Даже если он и не тот чертов вампир — субъект многих ее эротических фантазий — Грегори Фостин ее пленил. И добрый лорд знал, что она к нему не равнодушно дышит. Тембр его голоса, грация пальцев, эта новая, необычная доброта, которую излучает его лицо — все вместе было разрушительно. Итак, она рыдала, как идиотка, над тем, чего никогда не сможет получить.
"Мы можем подождать на улице? Мне нужен свежий воздух."
Больше походило на то, что она хотела поскорее спрятаться от его глубоко посаженных и вопрошающих глаз.
На улице неловкость продолжалась. Они шаркали ногами по обочине, белые клубы дыхания зависли между ними. Слезы все еще лились ручьем. Она промокнула глаза и вытерла нос своим шарфом, но, все же, решила ехать домой. Холодный сырой ветер продувал насквозь.
"Прости меня." Он засунул руки в карманы. "Я знаю, это слишком много, чтобы принять все, вот так сразу."