— Увидимся на следующей неделе. А до этого времени я прошу вас поразмыслить над следующим вопросом, который мы потом вместе обсудим: возможно ли, по вашему мнению, избежать своей судьбы?
В это время режиссер попросил передвижного оператора приблизиться к пламени и снять догорающие страницы и в то же самое время дал команду пустить финальные титры.
Немного погодя, когда ведущий покидал съемочную площадку, Крис Белтон, широко улыбаясь, приблизился к нему.
— Браво, Томас, это огромный успех! Аудитория достигла рекордной отметки. Более пятнадцати миллионов людей следили за вами сегодня. Но могу я задать вам вопрос?
— Давайте.
— Как вам пришла идея этой книги?.. Это же подготовленный розыгрыш, не так ли?
— Если я скажу вам правду, вы мне, вероятно, не поверите… Но теперь моя очередь спросить у вас кое-что: результат, который вы принесли мне на площадку, был настоящим?
— Нет, конечно. Подавляющее большинство телезрителей позвонили, чтобы попросить вас прочитать книгу в прямом эфире. Однако…
Крис Белтон поколебался мгновение, затем, глядя в глаза своему собеседнику, продолжил:
— Я должен сказать вам правду. Вскоре после начала передачи директор NWA Channel лично позвонил мне и попросил вмешаться в голосование: он в категоричной форме настаивал, чтобы вы сожгли книгу, однако не объяснил мне своих причин. Думаю, этот выбор был продиктован кем-нибудь гораздо более высокопоставленным…
— Кружок почти взял верх, — проронил Томас, поворачиваясь на каблуках, — ему остается лишь вернуть себе пергамент с ключом к шифру.
— Что вы говорите?
— Нет, ничего, я просто размышлял вслух. Прощайте, Крис.
Через час такси доставило Томаса к дому № 65 по Бликер-стрит и остановилось перед дверями Баярд Билдинг. Когда бывший профессор вошел в холл здания, его окликнул охранник:
— Господин Харви!
— Да?
— Во второй половине дня для вас доставили пакет. Он пришел из-за границы.
Оказавшись в своей квартире, Томас опустился в кресло и распечатал конверт. Внутри лежало письмо и документ, тщательно завернутый в несколько слоев тонкого картона. Надев очки, он прочитал письмо.
Томас,
Когда вы прочтете эти строки, я, вероятно, уже не буду по-настоящему частью этого мира. Вот почему я счел необходимым сообщить вам об итогах своего расследования. Прибыв во Флоренцию, я сразу же поехал к Бартоломео делла Рокке. Я представился ему под вымышленным именем, но вскоре, уже после того, как открыл дверь, старик меня узнал (не забывайте, что у него была возможность наблюдать за нами через веб-камеры, направленные на Таймс-сквер). Однако было слишком поздно, я уже проник в его жилище и закрыл за собой на ключ дверь. Делла Рокка тут же понял, что бессмысленно сопротивляться мне в физическом смысле. Также ему потребовалось немного времени, чтобы сообразить, что означает мое присутствие в его доме — я подозреваю, что он — Эдип, и если решусь обыскать дом, то скоро найду доказательства его вины. Поэтому он тут же сам предупредительно попросил меня пройти в библиотеку. «То, за чем вы пришли, находится здесь», — сказал он с величайшим спокойствием. Когда я спросил его о происхождении самых значительных книг, которые были у меня перед глазами, он выложил на стол десяток ценных произведений, предложил мне взять их в руки. А затем признался, что в 1947 году, в возрасте двадцати двух лет, он сам лично завладел этими экземплярами в Неаполе, в доме профессора Томмазо д'Астрелли. В этот момент мне показалось, что все идет слишком гладко. За этими спонтанными признаниями определенно что-то скрывалось…