В это время делла Рокка продолжал откровенно отвечать на каждый из моих вопросов. Тот, кто был всего лишь подозреваемым, сам со всей охотой указывал на себя как на единственного виновника. Оставаясь настороже, я, таким образом, узнал, что несколько самых значительных произведений, которыми он владел, перешли к нему от прадеда, который в 1865 году привез их из Санкт-Петербурга. Пока я изучал его компьютер, он признался мне, что является автором электронных сообщений, предназначавшихся бывшему сенатору Марку Уолтему и Говарду А. Дюррану, в которых им предлагалось обменять ключ к шифру Роджера Бэкона на несколько ценных произведений. Он также позаботился о том, чтобы замести следы. Как и многие библиофилы — участники форума, посвященного исследованию манускрипта ms 408, он знал, что однажды вполне может оказаться в списке подозреваемых. Вот почему он послал Дюррану сообщение, советуя ему не доверять Эдипу. Он предполагал, что однажды это письмо будет прочитано полицией. Затем, во время вашей встречи во Флоренции, он утверждал, что Эдип вступал с ним в контакт, но ничто, кроме его собственного свидетельства, не могло подтвердить эту вымышленную встречу.
Бартоломео делла Рокка уже заканчивал свои признания, когда я начал смутно понимать его стратегию. С момента моего вторжения к нему он чувствовал себя обреченным и решил разыграть последнюю карту: усыпить мою бдительность и убедить меня прочитать, здесь же, на месте, перевод ms 408. Я верно догадался. Ответив на мой последний вопрос, он взял какую-то книгу и протянул ее мне, предварительно открыв на первой странице. Она была напечатана на манер первых библий-полиглотов.[38] Каждая страница была разделена на две колонки таким образом, что читатель мог выбрать любой из четырех языков. Делла Рокка, чтобы побудить меня устремить взгляд на страницы, объяснил, что в первой колонке текст был составлен на латинском языке, во второй — на итальянском, родном языке его семьи, в третьей — на французском, который в то время, когда была напечатана книга, чаще всего использовался европейскими эрудитами. Что касается четвертой колонки, то в ней текст был составлен на английском — языке, на котором изъяснялся Роджер Бэкон. Делла Рокка подозревал, что я пришел из-за этой книги. Он ждал лишь одного: чтобы я погрузился в чтение этого произведения, годами преследовавшего меня.
Впервые взяв эти страницы в руки, я вспомнил, что Клара расшифровала их до меня. Я не мог удержаться, чтобы не думать о ней. Делла Рокка молча наблюдал за мной. Он знал, что, если мои глаза задержатся на первых строчках, я буду обречен, а он, наоборот, спасен. Ничто больше не держало меня в этой жизни. В любую секунду я мог поддаться искушению. Однако, когда я отважился прочитать первые слова, воспоминание о лице Марка Уолтема всплыло у меня в памяти. Я знал, что человек, находившийся передо мной, был преступником. Тогда я захлопнул книгу.