У Молли дрожали коленки; чтобы удержаться на ногах, ей пришлось вцепиться в густую шевелюру Вито. С грустной улыбкой он коснулся лбом трепещущего, напряженного живота Молли и вздохнул с легким сожалением:
— Пойдем спать, piccola mia.
Молниеносно поднявшись с колен, он подхватил Молли на руки, поцеловал долгим жадным поцелуем и бережно уложил на широченную кровать. Молли почувствовала, что за эти бесконечные несколько секунд душа ее переселилась в тело Вито. Ее зеленые глаза стали темнее, в них засветились любовь и нетерпение; Вито освобождался от одежды с присущей ему врожденной грацией. Молли ждала и думала: «Он мой, он больше мой, чем ее, потому что во мне его ребенок».
— Через три недели… — неторопливо заговорил Вито.
— Три недели? — удивленно переспросила она.
— Даже еще раньше ты будешь ходить по всему острову голая, как Ева, — без тени сомнения заявил он.
— И не мечтай, — возразила Молли. — Ну, может, в саронге или парео, — подумав, обавила она. Он запрокинул красивую голову и залился смехом, причем смеялись и его искрящиеся золотые глаза. Молли и не помнила, когда она еще видела его в таком чудесном, беззаботном веселье, и ей было хорошо от этого. Молли не отводила глаз от его непостижимо прекрасного, бронзово-загорелого тела. Она ощущала, как внутри у нее волнами разливается жар, она таяла, как нагретый воск.
Вито прилег позади нее, и Молли спиной ощутила тепло его волосатой груди.
— Бедняжка, сколько времени тебе пришлось промучиться в этой амуниции, — прошептал он, будто извиняясь — не всерьез, конечно.
Он расстегнул молнию на корсаже, обнажил полные груди Молли и начал гладить их жадными, требовательными ладонями. Молли вздрогнула и опустила глаза, наблюдая, как его смуглые пальцы нежно дотрагиваются до вдруг затвердевших сосков, играют с ними все смелее и настойчивее. Она бессильно уронила голову на плечо Вито, застонала от щемящего наслаждения, пронзившего ее с головы до пят, и бездумно отдалась нарастающему возбуждению.
Вито повернул ее лицом к себе — она обхватила его в безумном порыве, чтобы быть еще ближе, и целовала со всей оставшейся в ней силой. Ей казалось, что вся она — клубок трепещущих нервов, она хотела, жаждала, стремилась к Вито, как никогда прежде.
Он отстранился с удивленным смешком от ее неожиданного пыла. Затем медленно погрузил пальцы в ее волосы и заглянул в глаза.
— То, что случилось той ночью в доме Фредди, не было мимолетной встречей, — тихо сказал он, не отводя темно-золотых глаз от ее лица. — Это было волшебно, я потерял голову, и то, что потом я повел себя как подлец, не делает эту ночь менее значительной.