Ульянов передернулся под теплым зимним бушлатом. Подавился морозным воздухом. Приоткрыл рот.
- Анна Ильинична... вы понимаете, что он может и не вернуться... оттуда? - указал заледеневшим подбородком в сторону города.
- Тогда и мне не жить, - просто, легко, без всякой позы ответила она, обернувшись на четверть, не отводя взгляда от горизонта.
Ульянов поверил сразу. По себе знал эту звенящую легкость. Сходит с рельс поезд с беженцами с юга, и нет у тебя больше ни жены, ни детей. Ульянов, получив известия, стреляться пытался. Зайцев не дал, - выбил пистолет табуретом, руку сломал. Потом держали на пару с Бергом, поили водкой...
Главное, ведь и мысли отдельной не было - с собой покончить. Просто естественный такой жест, - как документ переложить в нужную папку, приставить стул к столу. Если бы не потянулся по привычке за оружием, то, наверное, как-то бы умер даже и сам. От разрыва сердца, скорей всего. А тут перехватили и откачали.
Ничего он не мог, даже за руку ее взять, только склонил голову, касаясь пышной чернобурки воротника, обмирая от запаха роз, пудры и еще чего-то женского, теплого, потаенного. Дыхание превращало в капли бриллиантовую пыль.
На востоке неслышно грохнуло. Звук не докатился, но воображение его добавило, когда до неба поднялось сразу несколько факелов подряд. Огненные столбы вознеслись и опали.
- Что это? - испуганно отшатнулась назад Анна. Ульянов ее поймал за плечи, сходя с ума от близости и недоступности. Пора было прекращать сцену.
- Вот, Анна Ильинична, все и началось.
***
Слух о том, что рванули главные топливные склады, а потому ни света, ни хлеба, - пекарни же встали! - больше не дадут никогда, был абсурдным, но, возможно, именно благодаря абсурдности пошел очень хорошо. Слух о том, что рванули большие продуктовые склады, и что там, несмотря на взрыв и пожар, еще можно много чем поживиться, пошел еще лучше, а дым оказался хорошим ориентиром. Конечно, полиция и жандармерия к месту пожара никого не пропускали... вернее, пытались. Конечно, им пришлось послать за подкреплениями. Конечно, второй взрыв случился крайне не вовремя. Как и сообщение о том, что рабочие мехмастерских заняли грузовую часть Витебского вокзала... оказавшееся сначала ложным, а уж потом, после явления полиции и некоторой стрельбы, правдивым. Самоисполняющееся пророчество, так сказать. А вот слухи, а верней, не слухи, а совершенно точные сведения о том, что департамент полиции по такому случаю почти не охраняется, а все, кого можно было бы вызвать, размазаны по городу, как сажа по локомотиву, а жандармы на помощь не поторопятся, потому что, во-первых, заняты, а во-вторых, из давнего антагонизма... повлекли за собой последствия еще менее утешительные. Ибо даже среди самых отчаянных налетчиков мало кто любил лезть на стволы, - а вот взять псов тепленькими, без риска, да раз и навсегда похоронить, да всю их бухгалтерию пожечь, да поживиться всем - от стволов до штевки, а, ежели фарт будет, еще и на склады наводку взять, - это дело живое и с огоньком.