"Сейчас, - подумал Штолле, - Ульянов ему добавит сверх уже полученного от Парфенова, и это будет совершенно справедливо, разве что несколько опасно для здоровья".
Подполковник не двинулся с места, только опустил руку на железный борт кровати и в задумчивости сдернул с резьбы несколько стальных шариков. Пожалуй, происходящее было опаснее всего для его здоровья: такой цвет лица обычно сопутствовал апоплексическому удару.
- Жена у тебя красивая, щенок! - выкашлял наконец доблестный представитель российской армии, развернулся и вылетел вон.
- А я думал... - меланхолически заметил Рыжий, - что он в ее вкусе.
- Вполне. В качестве старшего друга, - мстительно откликнулся Штолле.
- Это ошень поэтишно. Ви помниль яблок в цвету?
***
- Вы просили сообщить, когда прибудет господин комендант. Он поднялся в лазарет.
Дорогу Рустам помнил. Ему было тошно от того, что он ее хорошо помнил, от того, что выучил не сегодня, а неделю назад - и он не знал, кому об этом рассказать, кому выговориться, перед кем исповедоваться. Не перед кем. Все, что мог, он предал. Эти стены. Евгения Илларионовича. Доверие, заботу, расположение... "перебежчик" - так его определили в Комитете, и были правы. Но в том, как все вышло, как обернулось, была не только его вина. Он не знал, что выйдет из разговора - если будет разговор, - сложит половину с себя или избавит чужого человека от его доли. В любом случае, заблуждение должно быть развеяно. С тем он взлетел по лестницам и уселся на стул у белой двери с закрашенным стеклом.
Новый командующий округом, военный комендант Петрограда и временный глава городской администрации, а по существу - удельный князь города на Неве и всего сопредельного, выглядел не лучше, чем несколько часов назад. Хуже. И не потому, что устал.
- Что у вас? - и ясно, что не слышал бы и не видел бы вовеки.
- Господин комендант, я установил, что генерал-майор Парфенов не отдавал приказа помещать задержанного обратно в 101. Он получил сведения о том, что ваши машины в городе, и спешно покинул здание...
- Знаю.
- Вы понимаете, что... - попытался продолжить Нурназаров.
Подполковник Ульянов сфокусировал на нем зрение, и сыщик ощутил разницу между случайным касанием и прицельным взглядом в упор.
- Господин директор полицейского департамента...
- Он... погиб. - Слово "застрелился" проходило по разряду веревки.
- Господин директор полицейского департамента, - раскатисто выговорил князь. - Пойдите-ка вы... собирать свой департамент! Послезавтра доложите.
Отстранил без грубости, без усилия, словно табурет, и ушел по полутемному коридору.