Марианн Энгел оставила мне почти все, включая дом со всем его содержимым. Даже Бугацу. Джек, несмотря на то, что долгие годы управляла всеми делами Марианн Энгел, получила только статуи, которые и так уже были в галерее.
В глубине чулана, в коробках из-под обуви, я нашел депозитные книжки на сотни тысяч долларов (теперь моих), которые Марианн Энгел держала на дюжине банковских счетов. Долгов не было никаких — как знать, может потому, что ни один финансовый институт не счел ее допустимым кредитным риском? Еще я обнаружил коллекцию чеков, раскрывающих правду о моей личной палате в больнице. Никакое это не «счастливое совпадение», как когда-то объясняла Нэн, что палата оказалась свободна и можно было исследовать влияние одиночных палат на излечение пациентов с ожогами по сравнению с палатами многоместными. Не подтвердилась и моя тогдашняя догадка о том, что Нэн главным образом хотела оградить от Марианн Энгел остальных пациентов. На самом деле Марианн Энгел заплатила за отдельную палату, чтобы без помех рассказывать мне свои сказки. Просто мне никогда не говорила.
Ничего из унаследованного мной не станет моим еще несколько лет, ведь тело так и не нашли. Пока не пройдет достаточно времени для выдачи свидетельства о «предположительной см-рти», имущество Марианн Энгел будет считаться принадлежащим мне только условно. К счастью, суд постановил, что я могу остаться в крепости, поскольку она стала моим единственным обиталищем еще до исчезновения хозяйки.
В местных газетах — и даже в нескольких более крупных — появились заметки об исчезновении душевнобольной, но весьма талантливой скульпторши. «Предположительно м-ртва», — писали они все.
Ничто так не славит художника, как трагическая кончина, — Джек в рекордные сроки сумела продать остававшиеся в галерее скульптуры. И хотя мне пришлось нарушить условия завещания, я отдал Джек большую часть статуй, которые еще оставались в крепости. (Сохранил только свою собственную фигуру и несколько любимых гротесков.) Мой адвокат меня отговаривал, но ведь полиция за домом не следила. К нам все время приезжали грузовики, и никто из соседей не обратил внимания, что машины увезли еще несколько статуй. Когда Джек принесла мне чек на деньги от их продажи, за вычетом ее комиссии, я не взял его.
Джек заслужила эти деньги больше, чем я. И пусть даже банковские счета были заморожены, у меня имелось довольно средств на жизнь.
Марианн Энгел, невзирая на свою обычную рассеянность, предусмотрела вероятность того, что не всегда будет рядом и сможет оплачивать мои счета. Когда она исчезла, я обнаружил конверт, подписанный на мое имя, а в конверте — ключ от сейфовой ячейки в банке, доступ к которой Марианн Энгел разрешила и мне. Оказавшихся в ячейке наличных было более чем достаточно на мои нужды до вступления в силу завещания.