Повернувшись к хмельной парочке спиной, Джефф захлопнул за собой дверцу.
— Отвезем вас домой, не возражаете? — Вопрос прозвучал как команда.
— Была бы вам крайне признательна! — с жаром воскликнула Летти.
По-прежнему сжимая полы плаща, она скрылась во тьме, окутывавшей сиденье, исчезнув с глаз Перси Понсонби и Мартина Фробишера. Столь потерянной ей не доводилось себя ощущать, пожалуй, с того дня, когда она шлепнулась на спину с садового дерева, куда забралась в надежде поймать попугая братишки. В те жуткие минуты у нее тоже звенело в ушах и голова шла кругом.
Впрочем, падение с дерева не шло ни в какое сравнение с горячим поцелуем. Тогда она хоть знала, где находится. Теперь же, когда руки лорда легли ей на талию и губы прильнули к ее губам, она забыла обо всем на свете, а кошмарное мгновение, когда он отстранился, было куда страшнее, чем падение с десяти футов. Вспомнив, где она, хуже того, кто она, Летти вся сжалась. Поцелуй предназначался не ей. Вся эта любовь, все тепло и нежность прикосновений готовились для сестры и были у нее украдены. На месте Летти должна была быть Мэри.
Грея похолодевшие руки под плащом, Летти заставила себя взглянуть на положение трезво. Она оказалась в нем по собственной вине, сама и должна была найти выход, пока не обнаружила, что крадет у сестры больше, нежели поцелуй. Угораздило же Перси Понсонби и Мартина Фробишера стать свидетелями этих случайных объятий! Беда никогда не приходит одна…
А не специально ли они сюда пожаловали? В душе шевельнулись сомнения. Если Мэри отважилась сбежать из дома, наверняка предусмотрела все. Хоть лорд Пинчингдейл и пылал к ней любовью, все равно мог воспользоваться ее доверием, а потом сбежать. О девицах, умасленных обещаниями жениться и брошенных без гроша на полпути к Гретна-Грин, рассказывали тут и там. А женихов, что подходили-таки с невестой к алтарю, знали раз два и обчелся. Сестра Перси Понсонби водила с Мэри тесную дружбу… Перси, хоть и не отличался большим умом, умел быть по-собачьи предан. Попроси его Мэри явиться в полночь к «Оксфорд-Армз», он выполнил бы просьбу без всяких «почему?» да «зачем?», особенно после графинчика с вином.
Да уж, положение хуже некуда. Присутствие добродушного невежды Перси не особенно тревожило Летти. Мартин же Фробишер был совсем из другого теста. Летти всегда его недолюбливала. Он ее, очевидно, тоже, тем более после происшествия в прошлом месяце, когда Генриетта Селвик облила наливкой его новый сюртук, а Летти взяла на душу грех — бесстыдно рассмеялась. От всего сердца. Да в придачу, вспомнила она виновато, указала на пострадавшего пальцем. В те мгновения ей и в голову не пришло, что такое поведение недостойно и оскорбительно.