Шло время. У Лораль дрожали ноги, дико выпучились глаза Стоны сменились криками. Она еще выше задрала платье. Наконец щель между ее ногами стала шире и в ней появился комок темных мокрых волос. Еще мгновение — и комок волос превратился в половинку шара, а потом — в маленькую головку. Потом появились плечики. Дар подвела ладони под головку. Из утробы Лораль изверглось мокрое тельце младенца, при свете костра кажущееся темным.
Дар забыла о том, что тело ребенка соединено с утробой матери пуповиной. В первое мгновение она не знала, что делать. Держала младенца, боясь натянуть пуповину. Наконец она вспомнила, как кто-то — кто именно, она вспомнить не могла — перерезал пуповину, когда рожала ее мать. Ножа у Дар не было, и она схватила кремень, который ей дала Тарен. Острого края у кремня не было, и Дар пришлось долго давить на пуповину, пока она не разорвалась. Хлынула кровь. Дар в первый момент испугалась, но потом завязала кончик пуповины в узел.
Ребенок родился, но муки Лораль не закончились. Она натужилась снова и исторгла из утробы нечто странное, прикрепленное к другому концу пупочного канатика и с виду похожее на кусок сырой печенки. Дар не могла понять, что это такое. Но стоило Лораль избавиться от последа, как она облегченно вздохнула и улеглась на подстилку из папоротника.
— Мальчик или девочка? — спросила она.
Дар посмотрела на ребенка.
— Девочка.
Лораль, похоже, расстроилась, но попросила:
— Дай мне подержать ее.
Дар вытерла новорожденную лоскутом ткани и положила ее на грудь Лораль. Казалось, крошечная девочка смотрит на мать. Лораль стала нежно трогать маленькое личико, а потом вдруг разрыдалась.
— Что же с ней будет? — проговорила она между рыданиями. — Что будет со мной?
Дар хватило ума промолчать.
Дар делала все, что могла, лишь бы только Лораль было легче. Она вымыла ее, дала ей ребенка, укрыла мать и дитя своим плащом. Потом сложила в кучу оставшийся хворост и развела костер. Покончив со всеми делами, Дар легла рядом с Лораль, дальше от костра. Вскоре обе женщины заснули.
Дар проснулась из-за того, что у Лораль начался озноб. Небо на востоке едва порозовело.
— Тебе плохо?
— Мне холод-д-дно, — слабым голосом отозвалась Лораль.
Дар встала. Костер прогорел, едва мерцали уголья. Дар сдвинула в середину не сгоревшие концы сучьев и стала дуть на них. Появились желтые язычки пламени. Потом она вырвала с корнем несколько кустиков вереска и бросила в костер. Огонь разгорелся ярче.
— Так лучше?
— Все равно мне холодно, и я вся мокрая.
Губы Лораль при свете костра казались темными. Дар наклонилась и потрогала ее лоб. Лоб был влажный.