- Лекарь наш, Вячеслав, говорил мне о фазе оскур… обскурц… тьфу… вырождаются, значит, - более для себя, чем для Антипа, прошептал ему на ухо Михалыч. А потом, уже не церемонясь, во весь голос продолжил, - если короче, то дохнут они. Ходят по земле, жрут, едят, но такие больные и слабые, что почти мертвые. Такую добычу первую заваливает волчье племя. Естественный отбор, так сказать. И жен своих, и детей уже за живых не считают. А те, кто в полон попали, для них мертвые уже.
Михалыч оглядел повернувшиеся к нему лица и медленно, с паузами, продолжил. - Ты переводи меня, Пычей, переводи. Спроси их, почему они еще не висят на деревьях, завернутые в кору или, может, вы сжигаете умерших?! Почему тогда я не вижу большого костра?! Почему я задыхаюсь от мертвячьего духа, который расползается по этой поляне?! А почему они не закопали своих детей и жен, если вы, конечно, хороните их в земле?! По вам ползают белые толстые опарыши, в вашем разложившемся теле копаются личинки жуков и мухи откладывают там свои яйца! - егерь последние слова просто выкрикивал, брызжа слюной прямо в желтовато-красное лицо в веснушках единственного из воинов нижнего поселения отяков, присутствующего на собрании, - что же ты перестал переводить, Пычей?! Что остановился? Вы все мертвые заср…
Удар пришелся точно в челюсть, и егеря бросило вниз на землю. Будто ничего не произошло, Михалыч, улыбаясь, встал, отряхнулся и продолжил, указывая пальцем на судорожно сжимающего нож воина:
- Ну, наконец-то я вижу живого человека, - он посмотрел на старосту, бледного даже на фоне его белой косоворотки, кидающего в полном молчании слова в толпу, враждебно смотрящую на посмевшего оскорбить ее человека. - Я вызываю единственного живого среди вас на бой! До моей смерти! Если я погибну, то никакой виры с вас не потребуют и за кровь мою никто не придет отомстить. Этому порукой будет его слово, - указал он на Антипа. - А ежели я одолею этого воина, то его жизнь будет принадлежать мне. И он будет из ваших мертвых родичей делать живых! Согласны ли вы на это?
Дружный рев многих взбудораженных глоток положил началу поединка. Поединка, продолжавшегося считанные мгновения, потому что руку бросившегося с ножом отяка Михалыч блокировал ударом предплечья изнутри и, захватив ее за запястье и в районе плеча, встречным рывком вывернул за спину, успев ударить в момент захвата противника коленом в живот. Через мгновение тот стоял на цыпочках с вывернутой рукой и ножом, приставленным к горлу.
- Спроси его, Пычей, помнит ли он еще условия поединка? Что его жизнь принадлежит мне?