- Слушай, а они часом не христиане? Что-то мне слова эти проповеди наши напоминают… Слог вроде такой же, - с сомнением произнес Михалыч.
- Язычники оне… самые что ни на есть. Я малость переиначил, ибо слова такие должны благолепие нести, - продолжал сипеть ему на ухо охотник.
- Ну ладно, лишь бы не перестарался он, а то подумают, что я и взаправду пойду и всех один порешу.
- Нет, втуне слова его пропадают, жрец и старейшины против рекут. Мыслю, рады, что разбой не коснулся их, боязно им остальное терять. А воям рот затыкают. Тэро же покамест молчит.
Пычей вел свою речь вне селения, стоя посреди круга, образованного из старейшин и воинов уд-мортов, как сами себя называли отяки. Но то ли название это слишком резало славянский слух, то ли у русинов была привычка называть все народности на свой манер, какую, впрочем, имели все народы во все времена, но имя это среди них не прижилось. И звали их отяками, вотяками или, по-простому, - пермью, совместно с несколькими другими племенами на севере и на востоке около уральского хребта. Однако представители общин оставшихся двух не разоренных селений удмуртов на Ветлуге, собравшиеся около одного костра, ломали копья словесной битвы не по этому поводу. Воинов осталось мало. Что такое двадцать-тридцать вооруженных людей на поселение из трех-четырех сотен человек, которые могут, и, главное, хотят держать оружие? Арифметическое сложение и получившийся результат в семьдесят-восемьдесят воинов, которые уже могут представлять собой грозную силу, не был бы безупречно правильным. Во-первых, одно поселение было разгромлено, и, хотя многие сумевшие из него бежать жители все еще прибывали к соседям, но воссоздать прежнюю общину на новом или старом месте уже не были способны. Наиболее боеспособные воины и мастеровые люди были или пленены, или убиты. А оставшихся сорока-пятидесяти человек без хороших доспехов хватило бы только на одно столкновение с непредсказуемым результатом. Поэтому речь старейшин шла либо об отходе на северо-восток к своим родичам, еще пару веков назад вытесненных черемисами с ветлужских земель, либо о мирном доживании своего века на исконных землях без помышления о каком-то организованном сопротивлении. Нет, конечно, если бы чинившие разбой буртасы пришли прямо сюда, их бы встретили воины. И мирные жители тоже встали бы на защиту своих домов. По крайней мере, так говорили, стуча себя в грудь, покрытые шрамами мужи и седые старцы, показывая на полуразрушенный тын за своей спиной. Но выступать малыми силами против кованой рати из настоящих воинов - это просто глупость, даже безумие.