— О чем задумалась? — голос сестры вырвал Энин из размышлений.
— О магии, — ответила колдунья. — Без нее моя жизнь была пустой, теперь — наполнена.
— Магия изменила тебя. И не в лучшую сторону.
— Я учила ее ради тебя! — не сдержавшись, воскликнула Энин и даже приподнялась на руках, чтобы посмотреть на сестру.
Анэт лежала на земле, завернувшись в плащ и по мерному дыханию, было ясно, что девушка уже в полудреме, но продолжает говорить, чтобы не заснуть в лесу, который ее страшит. Энин уже научилась чувствовать человеческий страх, а иногда — получать от него силу. Размышления успокоили её:
— Я хотела спасти тебя от чужого вмешательства, а еще — защитить от Сандро.
— Он спас мою душу, когда мною овладел черный дух.
— Ты ошибаешься: все было иначе — полумертвый хотел твоей смерти.
— Смерти? Он спас меня, сестра. А вот, кто действительно хотел меня убить, думаю, ты уже и сама знаешь…
— Я ничего не знаю! — огрызнулась колдунья. — Откуда такие мысли?
— Ты подумай.
Энин отмахнулась от сестры, не пожелав ее слушать, и все же невольно погрузилась в мысли, с каждым мигом уводящие ее все дальше и дальше в прошлое. И вдруг, напрягая память, взламывая магическую завесу, затуманившую сознание, вспоминания унесли ее в Бленхайм, в полумрак опостылевшей кельи.
Мир вокруг казался серым и безжизненным. Слабость сковала тело, ноонапересилила себя и поднялась на ноги. Вышла из кельи и, пройдя мимо лича в гербах Атлины, побрелапо замковым коридорам в неизвестном направлении. Вскореоказалась увинтовой лестницыи, как сомнамбула, поплелась вниз по ступеням.
За ней неотступно следовал Израэль де Гарди.
Лестница вывела в ужасную лабораторию, освещенную тысячью свечей. Кееногам неиссякаемым потоком поползли взъерошенные, измазанные гнилостной водой, вперемешку с кровью грызуны.
И вдруг наступило беспамятство.
Проснувшись и обнаружив себя истекающей кровью, искусанной грызунами, онавоззвала к Арганусу, взмолилась о помощи. Следующее, что она вспомнила: лич, кудесивший над ней. Он протянул неведомый эликсир. Онаприняла колбочку и выпила ее содержимое до дна.
А после была тьма. И осознание.
— Арганус… — с ужасом прошептала Энин. — Он заставил меня выпить эликсир не для того, чтобы спасти от чумы. Арганус сам загнал меня в капкан с зараженными крысами. Он виноват, а не Сандро…
— Уже поздно, сестра, давай спать: утро вечера мудренее, — не понимая, отозвалась Анэт. Сон уже подкрался к ней, девушка еще сопротивлялась, пыталась поддержать разговор, но смысл слов ускользал. — Спокойной ночи… — прошептала она.
— Спокойной ночи, — отозвалась колдунья, невольно вспомнив неуверенные взгляды Сандро, его неловкие поступки, сбивчивые признания, на которые она всегда отвечала жестоко, с ненавистью, со злобой. Он терпел, лишь с каждым днем становился все скромнее и стыдливее. Сандро менялся: его характер грубел, сердце черствело, но с ней, несмотря ни на что, он был ласков и приветлив. Энин не оценила этого, а сейчас поняла свои ошибки. Ей стало стыдно, обидно за свои поступки, захотелось все изменить, повернуть время вспять, но прошлого не вернуть…