Дон Жуан (Байрон) - страница 31

На первую страницу
Способно и продлить существованье:
Больные могут волей победить
Любое тяжкое заболеванье,
Предохраняя жизненную нить
От ножниц Парки. Страха трепетанье
Опасно смертным — робкий человек
Свой краткий укорачивает век.
65
Но старички, живущие на ренту,
Живут, как я заметил, дольше всех
И внуков, ожидающих момента
Кончины их, частенько вводят в грех.
Но, впрочем, за хорошие проценты
Дают нам под наследство без помех
По векселям ростовщики — евреи,
Хотя они всех кредиторов злее.
66
В открытом море эта жажда жить
Обуревает нас: ни сила шквала,
Ни буря не способны победить
Сердца пловцов, упорные, как скалы.
С опасностью и случаем шутить
Удел матросов; так всегда бывало
И аргонавты, и библейский Ной
Спасались этой жаждою одной!
67
Но люди плотоядны от рожденья,
Как тигр или акула; с юных лет
Желудки их привыкли, к сожаленью,
Иметь мясное блюдо на обед.
Конечно, аппарат пищеваренья
И овощной приемлет винегрет,
Но трудовой народ привык, признаться,
Свининой и говядиной питаться.
68
На третий день попали моряки
В глубокий штиль — прозрачный, тихокрылый.
Как в солнечной лазури голубки,
По океану судно их скользило.
Распаковав корзинки и мешки,
Они поспешно подкрепили силы,
Не думая о том, что, может быть,
Им каждой крошкой нужно дорожить.
69
Последствия легко предугадать:
Провизию довольно быстро съели,
И выпили вино, и стали ждать,
Что ветер их погонит прямо к цели.
Баркасом было трудно управлять:
Одно весло на всех они имели,
Припасов не имея никаких.
Какая ж участь ожидала их?
70
Четыре дня стояла тишина
И паруса висели бездыханно.
В спокойствии младенческого сна
Едва качались волны океана,
А голод рос, как грозная волна.
На пятый день собачку Дон-Жуана
Убили, вопреки его мольбам,
И тут же растащили по кускам.
71
Иссохшей шкуркой на шестые сутки
Питались все, но продолжал поститься
Жуан: ему мешали предрассудки
Папашиной собачкой подкрепиться.
Но, побежденный спазмами в желудке,
Решил передней лапкой поделиться
С Педрилло: тот и половинку съел,
И на вторую жадно посмотрел.
72
Семь дней без ветра солнце пожирало
Бессильные недвижные тела,
Простертые как трупы. Даль пылала:
В ней даже тень прохлады умерла.
Ни пищи, ни воды уже не стало,
И молчаливо, медленно росла
Предвестием неотвратимых бедствий
В их волчьих взорах мысль о людоедстве.
73
И вот — один товарищу шепнул,
Другой шепнул соседу осторожно,
И шепот их в зловещий тихни гул
Стал разрастаться грозно и тревожно.
Никто не знал, кто первый намекнул
На то, что все скрывали, сколь возможно.
И вдруг решили жребии метать:
Кому судьба для братьев пищей стать.
74
Они уж накануне раскромсали
Все кожаные шапки и ремни
Следующая страница