– Какое второе правило?
Положительно, он меня раздражал.
– Никогда не откладывай казнь на завтра, если можно провести её сегодня. Доволен?
– Так приступай, милая! — завладев, моей правой рукой назгул осторожно приложился к ней.
Я даже издали видела, как потемнели глаза эльфа.
Топор с мифриловым лезвием, наспех сколоченный помост, плаха — чурбан из березы. Той самой, что так меня напугала. В первый же день я послала гоблинов вырубить обидчиков. А заодно досталось и их родственникам: весь лес на протяжении многих километров был сожжен. Ночью накануне казни я старательно тренировалась под бдительным оком Валентина. Дав мне в руки легкий меч и положив на чурбан подушку, он флегматично следит, как я в сотый раз промахиваюсь.
– Так не пойдет, ты только измучаешь осужденного. Гляди, — и он с размаху разрубает ближайший чурбачок на две ровные половинки. — Нельзя быть такой жестокой с пленными.
Закусив прядь, мешающих мне длинных волос, я снова принимаюсь за учебу. Меч страдальчески звенит, высекая искры из пола.
– По ноге не попади, один удар и порезче, у гномов позвонки толстые. — Больше по инерции поучает назгул. Разделав под орех все имеющиеся в наличии чурбаки, он терпеливо подбадривает. — Волнения на полминуты, зато, когда ты поднимешь его отрубленную голову, уже никто не посмеет обозвать тебя эльфийкой. Отдохнула, начинай сначала.
И все же, ближе к утру я, вспоров подушку, пустила по комнате наполнявший ее сухой мох.
– Уже лучше, — довольный Ленни сладко потянулся, — я начал думать, что придется банально перерезать ему глотку. Ты молодец.
И вот, уже стоя на помосте, я чувствую, как страх неотступно овладевает моими мыслями.
– Не тебя казнят, — я пытаюсь успокоиться. — Это в первый раз всегда страшно, потом понравится, — твержу себе под нос, любимую поговорку назгулов.
Избитый гном, обреченно положив голову на чурбан, встревожено косит на меня. Я чисто из эгоистических побуждений успокаиваю его а заодно и себя.
– Не бойся, больно не будет, ну может чуть-чуть. Мы сегодня герои дня, может, улыбнешься напоследок?
От страха приближающийся смерти, гном казалось, не слышал меня. Глядя мне в глаза, он тихо шептал по эльфийски.
– Солнечная, неужели ты убьешь меня, своего лучшего друга? Очнись, брось топор. Ну попугала, и хватит.
Обтерев вспотевшие руки о бока платья, я взялась о топор.
– Ты уж извини, если что. У меня сегодня дебют, первая казнь в жизни. Я здорово волнуюсь.
– А уж я, как волнуюсь, — обреченно вздохнув, гном замолчал.
Валентин провел мелом по его шее.
– Постарайся попасть по этой линии, — и он сошел с помоста, оставив меня наедине с осужденным.