В общем, когда со стороны скал показались две знакомые фигурки, я уже была готова была на стену (вернее, на гору) лезть от тоски.
Инга шла первой; ее щека была несильно расцарапана, и ей это, как ни странно, шло. Она была так эффектна, что даже мелкие неприятности, случающиеся с ней, выглядели нарочитыми. Как будто бы она специально аккуратно нарисовала на румяной щечке царапину.
Кирилл плелся сзади. А выражение лиц у них было совершенно одинаковое – торжествующее. Калинин больше не выглядел обиженным, во всяком случае, мне он улыбнулся довольно благосклонно (правда, при этом он держал Ингу за руку, но все равно, на мой взгляд, это был маленький шаг мне навстречу).
– Это было нечто! – Инга говорила громче обычного, как будто у нее уши заложило. – Площадка приземления такая крошечная! Я думала, что повисну на сосне, но в последний момент вытянула на камни.
– Я так волновался! – перебил ее Кирилл. Яркий румянец совсем ему не шел, он выглядел еще моложе своего возраста, и на его фоне я вдруг почувствовала себя каким-то ископаемым. – Инга первая прыгала, я свесился со скалы, пытался ее найти, но ничего не было видно… Но потом услышал хлопок парашюта, думаю, все в порядке вроде бы…
– Зато я тебя видела, – Инга толкнула его в бок, – трясся, как осиновый лист.
– Вот уж не думала, что тебе когда-нибудь бывает страшно, – улыбнулась я Кириллу.
Вообще-то я собиралась сделать ему комплимент, но отчего-то Калинин-младший отреагировал на мое невинное вмешательство в разговор неадекватно. Он холодно посмотрел на меня, помолчал пару секунд (при том он пялился на меня так внимательно, что я чувствовала себя лабораторной мышью, мне сквозь землю провалиться хотелось), а потом, усмехнувшись, сказал:
– Да, иногда бывает страшно. Но вам не понять.
И вот в тот момент что-то оборвалось внутри меня. Словно кто-то невидимый в спину меня толкнул.
Мне многие говорили, что я странная. У той же Лерки любимая присказка: «Кашеварова, да ты немного не в себе!» Сама я склонна верить, что к городским сумасшедшим меня отнести пока нельзя. Но все же иногда я и сама не могу понять, какие мотивы руководят моими спонтанными действиями.
Не думаю, что Кирилл Калинин хотел обидеть меня этим пренебрежительным «вам не понять». Но фраза эта прозвучала для меня, как выстрел стартового пистолета. В глазах потемнело – да как он смеет так со мной разговаривать?! Да у меня с детства боязнь высоты, и все-таки я целый месяц занималась никому не нужным самопреодолением на аэродроме, и все из-за него, из-за дурака этого! Я прыгала с антенны на Пироговке, и тоже из-за него. Чтобы понравиться этому бездушному остолопу, я столько раз бездумно рисковала жизнью! Столько нервных клеток было потрачено, и все для того, чтобы он, сузив синие свои глаза, сказал: «Вам не понять».