Наконец Стефани со вздохом открыла глаза и откинулась на высокую спинку стула.
— Я не помню!
Полковник Валерио, на удивление спокойный, медленно прохаживался перед картой Ситто-да-Вейга. Он весь был погружен в раздумья. Двенадцать сотрудников отдела охраны ожидали приказаний. Наконец Валерио обратился к ним:
— Ты, ты, ты, ты, ты и ты!
Шесть человек вышли из строя и вытянулись по стойке «смирно».
— Вы будете передовой группой. Вы проходите на этаж под кабинетом и берете эту зону под контроль. Перекройте все выходы. Если там работают уборщицы, тихо удалите их оттуда. И не привлекайте к себе внимания!
— Слушаюсь, сэр! — рявкнул хор голосов.
— Отлично. Только когда я отдам приказ, вы подниметесь по лестнице и задержите их. Вы будете вооружены, но стрелять нельзя.
Полковник указал на самого высокого среди них — человека со шрамом на лице.
— Ты, Куэйрос.
Человек со шрамом, раздувшись от гордости, сделал шаг вперед.
— Сэр!
— Отвечаешь за операцию. А теперь идите.
Полковник посмотрел им вслед. «Кольцо сжимается, — думал он с удовлетворением. — Теперь переходим к самому трудному. Узнать, до чего успели докопаться мисс Мерлин и ее сообщник».
— Эти рекламные объявления в чем-то правы, — сказала расстроенно Стефани. — Это ужасно — потерять рассудок. Ну почему, черт возьми, я не обратила внимания на ее слова? Она ведь заставила меня повторить! Она выложила полный ответ — а я что? В одно ухо влетело — в другое вылетело. — Она с отчаянием взглянула на Джонни. — Слушай, потряси мою память, расшевели ее. Поговори со мной о музыке, Джонни! Поговори о четырех великих «Б».
— Четыре великих «Б»? По-моему, я не слышал о такой группе.
— Я имею в виду Бетховена, Баха, Брамса и Боккерини, — нетерпеливо пояснила Стефани.
— Стеф, ты же знаешь, что в своих музыкальных познаниях я дальше Дерека не ушел.
— Говори о Брамсе!
— Ладно, Брамс. Большой бородатый мужик.
— Правильно. Теперь перейди к тому, что он написал. Может, это что-то вызовет в памяти.
— Так, сейчас, дай подумать. Всякие мрачные симфонии. Песня судьбы. Но мое любимое произведение Брамса…
— Повтори еще раз! — прошептала Стефани.
— Я говорю, мое любимое произведение Брамса… И как только он произнес эти слова, что-то медленно начало всплывать из глубин памяти…
Старушка притянула ее ближе к себе, так близко, что Стефани чувствовала ее дыхание на своей щеке. И теперь она почти явственно слышала голос Зазы: та говорила медленно, подчеркивая каждое слово. Шишковатые пальцы сжимали руку Стефани с такой силой, что той хотелось закричать от боли.
«Мое любимое произведение Брамса — опус Шестьдесят си-минор, квартет номер три».