- Чего ж мне было: черпануть в солдатское ведро водички? Я ему слугой нанимался?
- Сказано тебе - не надо было лезть промеж ними!
- Да не лез я. Не лез, батя. Солдат на меня винтовку направил, а Илья начал его уговаривать, винтовку отвел. Но и пошло-поехало… Я вовсе в стороне стоял, смотрел только, никого не трогал.
- Не трогал он,- пробурчал отец, остывая.- Под носом уже трава растет, а в голове все еще не посеяно… Уйди с глаз, смотреть не могу.
Федя медленно прошел мимо отца, нарочно показывая, будто бояться ему вовсе нечего, но и ожидая пинка в заднее место. Но отец выдержал характер. Обошлось. Мать выглянула из-за печи, и лицо ее, только что озабоченное, засветилось радостью.
- Федюшко прибыл… А я уж все глаза проглядела… Далеко уехал, да к чужим людям, все-то сердце изболелось. Каких только снов не видела, думаю, может, несчастье какое свалилось. Но, слава богу, живой-здоровый вернулся. И отец ждет-пождет, выйди, покажись, он на сеновале грабли налаживает.
- А мы уже свиделись,- сказал Федя,
- Садись тогда, ты ведь, поди, голодный.
Мать торопливо спустилась в подпол, вынесла оттуда крынку молока. Открыла заслонку печи и ухватом вытащила черный чугун.
- Сейчас, сейчас, сынок, горяченьким тебя накормлю. Из сушеного мяса, да, поди, сварилось уже…
Федя, сидя на лавке у задней стены, разулся и с удовольствием пошевелил голыми пальцами. Босиком потопал на крыльцо умываться. На просмоленной дратве висел такой знакомый медный умывальник с курносым носиком. С крыльца увидел младших Тулановых - Агнию и Гордея, ребятки окучивали картошку, старательно тюкая землю тяпками. Агнии всего ничего, но до чего работящая сестренка растет, любую посильную работу делает, и всегда с душой, никогда из-под палки. Достанется же кому-то этакая невеста…
- Федя вернулся!- увидела Агния, первая бросила тяпку и засверкала босыми пятками между картофельных грядок. Подол простенького платьица из синего холста хлестал ее по тоненьким голым икрам. Гордей тоже оставил работу и заковылял к брату. Агния уже взбежала на крыльцо, обняла Федора со спины, прижалась лицом, балуясь, лбом пободала его широкую спину. Федя повернулся, схватил сестру под мышки, покачал, как куклу, на вытянутых руках. Отпустил Агнию, потрепал волосы Гордея, уже стоявшего рядом. Тот преданными глазами смотрел на брата. Заглянула мать.
- Иди, Федюшко, суп простынет. А вы ступайте, ступайте, кончите, купаться пущу.
- Мам, а может, они со мной покушают?- сказал Федя. Отчего-то очень захотелось вот сейчас, в минуту встречи, чтобы все свои оказались за одним столом.