Послушав на НП дивизии доклады и предложения некоторых офицеров о положении частей, составе и характере действий противника, Дремов, взвесив общую обстановку, принял, как он считал, обоснованное решение. — Так вот, Яким, — обратился он к Бражникову, только что назначенному начальником штаба дивизии. — Нам с тобой сейчас необходимо в срочном порядке, во-первых, организовать по всему фронту надежную разведку, чтобы не прозевать сосредоточения противника для нового удара. Во-вторых, создать активный боевой порядок. О сплошном фронте не может быть и речи. У нас для этого нет сил, да и особой необходимости. На второстепенных участках можно ограничиться наблюдением.
Бражников согласно кивнул головой, а Дремов продолжал:
— За счет экономии сил и средств на второстепенных направлениях мы получим возможность иметь сильные подвижные резервы. А это значит, что сможем сами навязывать противнику свою волю. — Он опять посмотрел на Бражникова. Подполковник уверенно произнес:
— Понятно, товарищ комдив. В создавшейся обстановке инициатива может стать больше, чем когда-либо, решающим фактором.
— Да. Именно инициатива. О ней сейчас должна идти речь. В начале войны нам не удалось избежать недостатков в организации не только боев, но и операций. Помнишь, как неудачно закончилось наше наступление в районе Демянска в период с января по май сорок второго? Хотя войска Северо-Западного фронта превосходили 16-ю немецкую армию в силах и средствах в полтора-два раза, но с поставленной задачей не справились. Почему? Говорят, что одной из причин неудачи было пренебрежение важнейшим принципом оперативного искусства, открытым еще две тысячи лет назад древнегреческим полководцем Эпаминондом. Суть его, как писал Энгельс, состоит в неравномерном распределении войск по фронту в целях их сосредоточения «для главного удара на решающем пункте». И хотя в нашем оперативном искусстве этот принцип является основополагающим, там его грубо нарушили, ссылаясь на большие трудности, связанные с условиями местности.
Бражников скупо усмехнулся.
— На войне без трудностей никогда не бывает. Но разве их можно выставлять для оправдания своих промахов?
— Вот именно. Уважающий себя командир никогда не станет на них ссылаться. Он учтет трудности и примет все меры к снижению их отрицательного влияния.
Так что давай и мы будем руководствоваться этим правилом, — заключил Дремов, поднимаясь.
— Понятно, Иван Николаевич.
— Хорошо, что мы поняли друг друга. Мне представляется очень важным, чтобы командир и начальник штаба были единомышленниками в полном смысле этого слова.