— Ну, что ж? Этого не вернешь, но унывать не стоит, — не поднимая глаз, проговорил он.
— Оно, вишь, жаль, что теперь уж списали по чистой. Думаю, как добраться домой. Вон дали ногу, — он посмотрел на костыли.
Погрузка раненых в поезд началась лишь с наступлением темноты, но шла быстро.
Разумова увезли раньше, а Заикина доставили к поезду, когда посадка уже заканчивалась. Старичок врач посмотрел на него усталыми глазами, но все же постарался подбодрить:
— Вот и хорошо, вот и прекрасно.
Заикин улыбнулся в ответ широко и открыто.
Как только успели положить в вагоны последних раненых, поезд, не подавая гудка, плавно тронулся.
В вагоне было холодновато, пахло хлоркой. Люди постепенно укладывались на полках. Лег на нижней полке, отвернувшись лицом к стенке, и Заикин. Хотелось побыстрее согреться и уснуть, но сон не шел. В голову лезли разные мысли. Думалось о фронте, о пережитом на войне, а больше о будущем. Вспоминал о матери, о доме, а когда, казалось, стал подступать сон — вздрогнул: хлопнула дверь, из тамбура потянуло холодом, в той стороне кто-то пробасил. В ответ послышался умоляющий шепот. Он-то и обеспокоил Василия. Хриплый шепот повторился, и в тамбуре послышалась возня. Заикин прислушался, а затем, поднявшись, направился в коридор. Из тамбура доносился тот же бас.
— Сказано, не лезь и, значит, не лезь!
— Замерз, да и тяжко вот так, с костылем…
Заикин рванул холодную дверь. Там, привалившись спиной к заиндевелому, окну, высоко подпирая плечо костылем, стоял надрывно закашлявшийся в горсть солдат Федор Ершов. Лицо его осунулось, посерело.
Рядом, с высоко закатанными рукавами, с ведром и половой тряпкой в руке, стоял, раскорячив ноги, рыжеволосый санитар в истертом солдатском обмундировании.
Увидев однорукого капитана, санитар хихикнул, взглянул на него повлажневшими глазами:
— Видал? Ему мало тамбура! Давай вагон! — ехидно мотнул он рыжей головой в сторону Федора. — Убирайся, говорю! Мало вас таких, все тут по вагонам… Трясете вшу.
Заикина всего передернуло от этих слов.
— Эх ты, сыромятина! — мрачно прошипел он сквозь зубы. — Пойдем, Федор Иванович, — поддержал капитан инвалида под руку. Санитар поспешно распахнул дверь, посмотрел удивленно.
Заикин посадил Федора на свою постель.
— Отдохни, согрейся, Федор Иванович.
Из коридора послышалось:
— Служба есть служба! Что получилось бы с ней, если бы каждый начал ее толковать по-своему?!
Федор повернулся, вздохнул.
— Всякому понятно. Не его тут выдумка. Службу сполняет. А я, чтоб не ждать до утра своего, пассажирского, подумал: побыстрее с вами. Отслужился, домой теперь тороплюсь…