Заикину хотелось расспросить у танкиста и о Супруне, и о батальоне, и вообще обо всем, что там творилось на плацдарме, но услышанное взволновало его. Что-то затрепетало внутри.
Танкист боком заковылял в коридор, а Заикин, помрачнев, лег на койку. «Вот почему они молчат, не пишут, — подумал он о Зине и Кузьмиче. — Оказалась дивизия совсем на другом направлении. Видно, теперь она в составе новой группировки. А возможно… Война никого не щадит…»
После Первомая установилась на редкость теплая, безветренная погода. От земли несло паром, обильно расцвели сады. Под крышами госпитальных зданий слышался писк голубят. Все раненые, которые могли подниматься на ноги, тянулись во двор, на солнышко. Каждому казалось, что оно поможет быстрейшему выздоровлению.
Часто и врачи и сестры делали вид, что не замечали отступлений от правил. Им и самим надоела длинная, утомительная зима. Хотелось также быть на улице, дышать свежим воздухом, и когда выпадал случай — они его не упускали.
Не реже других появлялась во дворе Оленька, но Заикин про себя отметил, что она в последнее время, посматривая исподлобья, старается делать вид, что вроде его присутствия не замечает. «Знаем мы эти штучки. Надеется задеть мужское самолюбие», — думал он по этому поводу, хотя, по сути, мало что смыслил в сердечных делах. Когда же он как-то утром обратился к ней с вполне официальной просьбой — получить свое обмундирование, Оленька, было видно по всему, обрадовалась этому его обращению. Скосившись на него, она кокетливо произнесла:
— Посмотрим на поведение.
Заикин ответил шуткой. Вытянувшись по команде «смирно», задорно выпалил:
— Будем стараться, ваше величество. Не подведем!
Чувствуя все более усиливающееся влечение к Заикину, Оля восприняла его готовность «стараться» как появившуюся возможность вступить с ним в более близкое знакомство.
К обеду обмундирование было вычищено, отутюжено и висело в гардеробе, ожидая хозяина.
— Вот это дело, — счастливо воскликнул Василий, встретившись взглядом с добрыми глазами старушки няни, готовившей его обмундирование. — Спасибо, мамаша! Теперь гульнем, — пошутил он.
— Дай-то бог, — ответила исполненная радости няня.
Послеобеденное время прошло незаметно, а вечером, наспех проглотив ужин, Василий прямо из столовой направился за госпитальную ограду, намереваясь побывать на пустынном в эту пору года берегу реки. Но как только он оказался в тени распушившихся тополей, на дорожке неожиданно появилась Оля.
— А вот и мы, — сверкнула она сияющими глазами. Василий вздрогнул от неожиданности, смутился, не зная, как поступить, но, овладев собою, суховато произнес: