Подвал был в каждом доме. Кое-где настолько глубокие, просторные, с железными дверьми, непривычными для бедного горного аула, разбитые на секции и снабжённые железными решетками, что Шпак только крутил головой, десантники хмуро переглядывались, а лейтенант Осина вытащил из вещмешка телекамеру и тщательно заснял как вещдок. Всякий, кто увидит эти кадры, признает, что в этом горном труднодоступном ауле держали заложников.
Теперь уже не будут, проронил Шпак с мрачным удовлетворением. Ни заложников держать, ни своим детям показывать русских рабов в своем хозяйстве...
Лейтенант поинтересовался, продолжая снимать:
А как наша акция будет объяснена?
Шпак отмахнулся:
Как удар по боевикам... или нечто подобное. Командование причину найдет! Но не в этом главное...
Лейтенант молча снимал. Он знал, что не в этом главное. Главное, что удар был нанесён сразу же после взрыва в поезде. На хвастливое заявление шейха Низрака, что русским нанесён удар и что моджахеды будут поступать так и впредь, поступил ответ молчаливый, но красноречивый.
На каждый взрыв в России, сказано вот сейчас, будет взрыв впятеро мощнее на территории противника. Если эти дети гор думают, что их будут ловить по всему миру, а потом, если ещё схватят, пять лет искать стопроцентные и неопровержимые доказательства причастности к взрыву, то они несколько просчитались. Вы дети гор, а мы дети леса. И наш волчий оскал ещё не потеряли...
Десантный вертолёт уже стоял на окраине, раскорячившись на прочных лапах. В синем небе мелькали тёмные точки: боевые вертолеты на всякий случай прочёсывали окрестности. Если кто ушёл пасти коз или собирать хворост, пусть и он ответит за взрыв рязанского поезда.
Шпак у вертолета оглянулся, процедил:
Надеюсь, доблестные ребята из Народно-Освободительной Армии намёк поймут.
Лейтенант крикнул из чрева вертолета:
Шейх в Гарварде учился!.. Может и не понять.
Повторим, ответил Шпак зло. Хватит играть в подставление щёк... Я уже не христианин! Не мусульманин, правда, но уже и не этот... которой возлюбливает врага своего. Хрен я его буду возлюбливать! Пора повернуться к миру азиатской рожей!
Ночное небо черно, без единой звездочки. Машина резво мчалась по мокрому от дождя асфальту, колеса подминали перевернутый город с его освещенными домами, рекламами, фонарями.
Олейник не мог отделаться от странного ощущения, что едут в самом деле по толстому стеклу, а под ним город, особый, ночной. Тряхнул головой, проверил автомат на коленях, шлепнул себя сзади по пристегнутой кобуре скрытого ношения. Привычные действия вернули к реальности.